Является одним из главных средств спасения овец духовных. Хотя это не единственное средство, но в жизни церковной оно занимает одно из центральных мест. Об исповеди можно говорить очень много, кое-что особенно важно для будущих священников. Я, конечно, не могу претендовать на то, что имею какой-то особенный опыт. Лучше было бы, чтобы какой-то настоящий духовник, очень опытный, нас поучил и поделился своим духовным разумением проблемы духовничества, но, как говорится, за неимением гербовой бумаги, пишут на простой; вам придется довольствоваться моими малыми сведениями и мнениями.
Говоря об исповеди, мы должны сразу понять, что здесь имеется в виду, в основном, таинство покаяния. Таинство является одним из самых главных таинств, и дается нам, как благодатный дар, который после воскресения Своего Господь Иисус Христос сообщил ученикам Своим, со словами: “Приимите Дух Свят. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся” (Ин. 20, 23).
По общему рассуждению Церкви, это и есть тот дар вязать и решить, который является, по преимуществу, достоянием священства. И понятно, таинство покаяния, которое с этим даром связано, жило и живет в Церкви на протяжении уже почти двух тысяч лет, всегда оставаясь тождественным самому себе. Это таинство не меняется, ибо оно является таинством духовного врачевания, оно принадлежит духовному миру. Но в истории, как мы знаем, могут меняться формы совершения таинств, меняется чинопоследование таинств, меняется понимание таинств. Само таинство не меняется, его онтологическая сущность остается той же самой. Но понимание той сущности может быть разным в разное время. И более того, мы знаем, что всякое таинство совершается по вере, следовательно, очень часто бывает так, что в таинстве Господь преимущественно дает то или другое, в зависимости оттого, что мы просим с верой. Но это не значит, что таинство стало другим, нет. Скажем, есть таинство причащения Святых Христовых Таин. Естественно, что в этом таинстве мы сочетаемся со Христом. Это главное. Но при этом мы можем всегда молить Бога о том, чтобы благодать, которая даруется в этом таинстве, сделала бы нас радостными и добрыми, а в другой раз – чтобы очистила наше сердце от каких-то страстей, а иной раз – чтобы Господь явил нам Свою волю. В таинстве мы получаем просимое. Так и в таинстве покаяния в зависимости оттого, что ищем, что просим у Господа, можем получать по своей вере различные дары. В разные эпохи народ церковный, понимал это таинство по-разному и просил разное. Очень важно уяснить эволюцию понимания и совершения таинства.
Таинство покаяния принадлежит к числу тех таинств, которые в наше время в наибольшей степени профанируются.
Всякое таинство велико, бесконечно глубоко, всякое таинство соединяет нас с Богом, сообщает нам бесконечную, новую жизнь, сокровенную духовную перспективу. В этом смысле всякое таинство всеобъемлюще и непостижимо. Отсюда и название: “таинство”: оно таинственно, непостижимо для разума человека, оно постигается сердцем в той мере, в какой сердце расширилось. Но таинство покаяния имеет и еще особую трудность – человеческую, потому что в нем человек должен покаяться. Это здесь главное.
В любом таинстве требуется, чтобы человек шел навстречу Богу. В любом таинстве требуется духовная активность, но здесь в особой степени. Здесь нужно, чтобы человек покаялся, увидел себя, захотел измениться, переродиться.
В наше время таинство покаяния стало более трудным для понимания, чем когда-либо. Хотя всем нам известно: вот исповедь, она имеет цель очистить совесть кающегося грешника, все кажется ясным. На самом деле эта ясность именно кажущаяся. В действительности почти не встречаются сейчас люди, которые могли бы как следует объяснить, что же здесь должно быть и как все нужно правильно понять. Причем не только кающиеся не понимают, но и многие священники не понимают.
Существует богословское объяснение таинства крещения, очень много написано о Евхаристии, очень много говорилось о браке, много о священстве сказано. Но о таинстве покаяния написано явно мало.
Таинство покаяния является неким центром, в котором духовник встречается с пасомыми и имеет возможность (и должен) заглянуть в самые сокровенные уголки души человеческой, где он должен научиться помогать человеку раскрыть себя до конца, раскрыть себя пред Богом и перед духовником, ничего не утаивая, преодолевая всякое лукавое, лицемерное, стыдливое желание что-то скрыть, оставить тайным. И в момент такого совершенно особенного самораскрытия, откровения своей души, которое, конечно, требует максимального доверия, священник получает возможность руководить душой кающегося, потому что кающийся приходит и вручает свою душу священнику. Он поступает так, как поступает больной, который идет к врачу. Часто мы болеем, но к врачу идти не хотим, надеемся, что как-нибудь переможется болезнь, как-то поправимся сами. Бывают такие болезни, с которыми особенно неприятно обращаться к врачу. И вот человек оттягивает этот момент, надеется, что как-нибудь обойдется, но болезнь не проходит. И приходится идти, и врач требует выполнения самых неприятных процедур. Человек должен подчиниться, сделать над собой насилие, ради того, чтобы победить болезнь, остаться живым. Нечто подобное происходит и в таинстве покаяния: больной вручает себя, в конце концов, в руки врача, хирурга, ложится на операционный стол, сознавая, что достаточно только дрогнуть руке, и он умрет, но, тем не менее, вручает себя врачу, идет на риск в надежде, что хирург будет добрым врачом, что Бог ему поможет, что он его исцелит.
Однажды мне рассказали, как оперировали двух одинаковых больных. Одна больная перенесла тяжелую операцию и поправилась от смертельной болезни. А когда оперировали вторую, у хирурга дрогнула рука, и он разрезал чуть больше. И хотя больная сразу не умерла, она стала тяжко болеть и умерла через месяц. Этот случай для нас очень показателен. Все это, в каком-то смысле, совершается и на исповеди. Духовник оказывается здесь сразу и терапевтом, и хирургом, и очень часто психиатром, и, конечно, он прежде всего должен быть духовным врачом. Именно врачом. Кающийся приходит и вручает свою душу ему. От того, в какой степени кающийся вручает свою душу, зависит многое.
Есть разница между врачом телесным и врачом духовным. До того, как оказался больной во врачебном кабинете, он, может быть, не думал, что ему велят сейчас, например, глотать какую-то кишку, и таким образом обследовать все его внутренности. Он этого не знал, но, когда пришел, ему сказали: “Нет, ты отсюда не выйдешь, тебя нельзя отпустить, ты иначе умрешь, необходимо…”. Его можно уговорить, а можно и принудить; бывает, что родственники госпитализируют насильно тяжелобольных, а врачи усыпляют и делают очень тяжелые операции человеку, который не знает своего диагноза…
И на исповеди может встретиться нечто подобное, но здесь труднее. Здесь никак нельзя обойтись без воли кающегося. Все определяется его волей, его верой. И в руках духовника нет средств насилия, он должен быть искусен настолько, чтобы убедить, расположить кающегося не уйти, не остаться таким, как он есть, больным, а начать духовное лечение. Духовник должен уметь воздействовать на приходящего к нему так, чтобы поставить с должной глубиной проблему духовной болезни, должен дать почувствовать ее опасность. Здесь требуется дар, который есть не у всех. Здесь требуется определенный опыт общения с людьми и особенная способность к контакту, умение внушить к себе доверие.
Но более всего здесь требуется духовность. Необходимо, чтобы духовник был бы действительно обращен к Небу, к Богу в такой мере, чтобы приходящий сразу же чувствовал реальность духовной жизни. Чтобы он рядом с ним почувствовал, что тут открывается совершенно новая и самая главная сторона его жизни. Нужно, чтобы он своей молитвой, своей жизнью мог привлечь благодатную помощь. Поэтому-то самыми лучшими духовниками всегда были святые люди – не психоаналитики, психиатры и психологи, которые занимаются “службами доверия”, дают советы, разбираются в психических состояниях человека. Не они оказываются самыми лучшими врачами духовными, а именно святые люди, которые действуют иными методами, имеют благодатные дары, умеют молиться и умеют призвать Бога на помощь и явить эту благодатную Божественную силу немощному и страждущему человеку.
Очень часто бывает так: в больницу приходит человек, по виду вполне здоровый и даже цветущий, он, скажем, подвернул себе ногу. А ему говорят: “Вы давно не были в поликлинике. Вам нужно пройти такую-то диспансеризацию, обследование”. Он этого не хочет, чувствует себя здоровым, но его принуждают. И вот после того, как его обследуют, оказывается, что у него рак, о котором он ничего не подозревает. Думая, что он вполне здоров, он собирается ехать в горы путешествовать. А ему говорят “Нет, Вам нужно срочно ложиться в больницу, обследоваться, нужно срочно делать операцию, нельзя откладывать. И, конечно, в горы Вы никуда не поедете в этом году, даже если операция пройдет благополучно”.
Нечто подобное происходит на современной исповеди: приходят люди, которые хотят почему-то жить церковной жизнью, начать церковную жизнь или продолжить ее, но не потому что они сознают себя смертельно больными. Очень часто к священнику приходят страдающие люди, но часто бывает и не так. Человек хочет исповедоваться, причащаться, жить церковной жизнью. Но он совершенно не умеет каяться по-настоящему, не понимает, что он грешен, не чувствует своих грехов. Такой человек ограничивается формальной исповедью. Вот здесь священнику легче всего сказать:
– Ну хорошо, никаких особенных грехов нет у тебя, ты ничем не грешен, прощаю, разрешаю, иди, причащайся. Слава Богу, что ты никого не убил, не украл.
При том как на приходах священники бывают загружены, это вполне естественно. Но, к сожалению, бывает часто, что именно вот этот-то человек находится в наибольшей опасности. Потому что в нем есть застарелая и тяжелая болезнь, смертельная, духовная болезнь окамененного нечувствия, которая может привести его к духовной гибели гораздо раньше, чем он думает, которая может помешать ему прийти в следующий раз. Выявить эту болезнь и убедить больного каяться – это большой труд, это большое умение, требующее большой любви и внимания духовника.
Но, в конечном итоге, на исповеди дело сводится к тому, что человек лишь называет свои грехи. Сами по себе грехи являются только лишь следствием какой-то греховной работы, которая совершается в душе человека. Грехи – это некие плоды на злом дереве греховной жизни. Вот, например, растет какой-нибудь ядовитый куст, и на нем появляются ядовитые ягоды, но если даже мы их оборвем, а куст оставим, то на следующий год появятся такие же ядовитые плоды, то есть мы скорее всего ничего не изменим в душе человека, только лишь прощая и разрешая уже совершенные им какие-то злые поступки. Задачей духовника является изменение души кающегося, нужно исторгнуть корень греховный, но сначала нужно его найти.
Таким корнем, как нас учат святые отцы, являются страсти. Систематизация этого учения о страстях дана нам во многих святоотеческих творениях. Примерный их список я приведу: чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость. Можно расставить эти страсти в другом порядке. Можно говорить еще о сластолюбии, о зависти, о раздражительности, о честолюбии, но, в общем, это варианты или родственные страсти, которые могут быть по-разному называемы.
Учение о духовной жизни человека нигде не дано в такой удивительной и благодатной полноте, как у святых отцов Востока. И каждый христианин, желающий жить духовной жизнью, и тем более каждый пастырь, должен обязательно не только быть знаком со святоотеческой аскетикой, должен постоянно быть в общении со святыми отцами, постоянно читать их, для того чтобы их восприятие духовной жизни было живо в его сердце. И не только читать, но и следовать им сам, жить духовной жизнью, на личном опыте знать то, о чем говорят святые отцы. Тогда он сможет кающемуся сказать: “Да, грех, совершенный тобой, очень (а может не очень) тяжел. Но важно не только покаяться в этом грехе, в этом совершенном тобой преступлении или какой-то ошибке – гораздо важнее еще покаяться в той страсти, которая этот грех произвела и производит постоянно, которая стала для тебя опасной болезнью. Нужно понять, что именно эту страсть нужно искоренить из твоего сердца и в этом смысле изменить свою душу, свою жизнь. Только тогда в твоей духовной жизни будет движение вперед, тогда ты приблизишься к Богу”.
Что же такое страсть? Страсть – явление духовное, т.е. не поддающееся до конца рациональному объяснению. Духовное выше душевного, душевное тоже очень часто бывает иррациональным, и поэтому все здесь объяснить невозможно, понять умом невозможно, но можно многое понять сердцем, имея опыт.
Исходя из учения святых отцов, можно сказать, что все страсти действуют в сердце человека неким таинственным образом, подменяя собой ту естественную духовную деятельность души, которая предусмотрена промыслом Божиим при сотворении человека.
Типичным примером страсти является алкоголизм. Вы знаете, что в Псалтири сказано: “Вино веселит душу человека”. Вино есть тот прекрасный напиток, который избран Христом для самого главного таинства – таинства Евхаристии. Это тот чистый и прекрасный напиток, который употребляется в литургии и прилагается в Кровь Христову. Что может быть выше этого? Вино употребляется и в обычной человеческой жизни, когда собираются гости, когда бывает праздник, и все знают, что вино – это непременное угощение на всяком празднике, и в этом ничего плохого нет. Но можно такое употребление вина подменить алкоголизмом, можно сделать влечение к вину болезненным, неестественным, и даже противоестественным. Тогда человек начинает постепенно воспринимать вино уже иначе, он уже не выбирает вино высокого качества, ему важно, чтобы оно было покрепче, ему важен алкоголь. Вот он уже хочет только водки, только спирта. В конце концов, ему уже все равно, что это, чистый спирт или что-то другое, он готов уже пить чуть ли не лак. Лишь бы только напиться и быть пьяным, лишь бы ощутить в себе действие алкоголя. Разве это то, что, скажем, испытывают люди, когда они приходят на праздник в гости, и им наливают бокал вина? Конечно нет. Тут происходит подмена. И вот оказывается, что такой пьяница за бутылку водки готов отдать свою работу, потерять свою семью, он пропивает все на свете: и жену, и детей, и свое положение, все свои деньги, начинает воровать, ему грозит тюрьма, наконец, человек перестает есть, потому что не на что ему есть. Но не перестает пить. Бывает часто, что такие пьяницы доходят до крайнего истощения, валяются в канавах, но каждый день находят себе правдами или неправдами бутылку вина, без которой они уже жить не могут.
Удовлетворение страсти делается потребностью человека, извращенной, даже более сильной, чем естественные потребности. Вот что удивительно. Это уже подмененная природа, похожая на рак, когда естественные клетки человеческого тела подменяются другими видоизмененными клетками. Они начинают расти быстрее, чем обычные. И прорастают в естественные органы, заменяя естественную плоть человека. Стенки органов, сосудов делаются болезненно измененными, раковыми. Они еще исполняют какие-то функции, но уже несут в себе . Такая подмена нормальной жизни, естественной плоти болезненными тканями приводит рано или поздно к смерти.
Так действует и всякая страсть. Она подменяет собой естественные свойства души человека и делается тогда новой, болезненной, извращенной тканью этой души, которая начинает жить страстями, вместо того, чтобы жить правильными, духовными своими потребностями, духовными влечениями. Снятые отцы говорят, что всякая страсть является действием неких демонов, бесов в человеке. Такая подмена происходит всегда по приражению бесов.
Человек в нормальном своем состоянии живет благодатью Божией, живет Богом. Может случиться, что уйдя от Бога, человек начинает жить какой-то темной “благодатью”. Ощущая невозможность жизни без благодати, он может подменить ее, жить этой темной силой. И вот эта приразившаяся темная сила, входя в него, меняет его состав, изменяет нормальные ткани, подобно тому, как отравленный воздух, войдя в человека, начинает менять в нем все: клетки, кровь, и все это постепенно может стать раковым.
Так действует страсть. И если эту страсть в себе вовремя не увидеть, не начать с ней бороться, то она рано или поздно разовьется в человеке до ужасных размеров и станет грозить жизни человека, только уже не телесной, а духовной.
Надо сказать, что действия страстей, как всякий порок, имеют удивительную закономерность. Они сначала действуют таинственно и духовно, затем, на определенной стадии, такая страсть начинает менять душу человека уже на эмоциональном, на душевном уровне. А потом уже меняет и телесную жизнь. Например, алкоголизм. Сначала это страсть, и человек ни о чем не способен думать, кроме как о том, чтобы выпить, но он еще здоров. Потом наступает болезненное состояние, потом белая горячка, потом цирроз печени. И так любая страсть.
Таким образом, страсти – это есть жизнь с бесами. И поэтому очень часто святые отцы говорят прямо, что в человеке действует бес блуда, бес винопития, бес чревоугодия. Очень часто они не считают нужным даже оговариваться, где страсть, а где бес, потому что по смыслу это одно и то же. Страсть – это некое бесовское действие. Мы, как вы знаете, иногда называем людей одержимыми бесами, бесноватыми. И делаются даже попытки отчитывать, изгонять бесов. Святые люди умели это делать.
Учение о духовной жизни, о страстях говорит, что всякий человек, подверженный действию страсти, является бесноватым, в какой-то мере одержимым. Только мера этой одержимости разная. Если страсть поселилась в сердце человека, принуждает этого человека следовать себе, значит человек стал уже одержимым в какой-то мере. Значит он над собой уже не властен, он исполняет волю бесовскую. Сами понимаете, что это есть очень страшный путь, это путь гибели, путь духовной смерти, и священник, духовник обязан, как врач духовный, помочь увидеть в себе страсти каждому приходящему к нему, должен указать на эти страсти, научить бороться с ними, убедить кающегося в том, что это необходимо. Как врач, увидев в человеке нездоровый цвет лица, может сказать: “Знаете, вам надо провериться. У вас, может быть, туберкулез”. А другому скажет: “Вам нужно проверить Вашу печень, может быть у вас камни в желчном пузыре”. Понять, увидеть, исследовать душу человека, объяснить кающемуся его положение и дать ему средство лечения – долг священника.
В наше время на исповеди очень редко все это происходит. Как правило, исповедь превращена у нас во что-то иное. “Прощаю, разрешаю”, даже и молитвы разрешительной священник не может всем прочитать. Один очень достойный священник мне сказал:
Я спросил:
– Как это: сломаешь?
– Ну как, разве вы не знаете, у пожилых священников почти всегда есть какая-то такая скороговорка, они не могут выговорить уже какие-то слова, доходят до какого-то момента, говорят эту самую скороговорку и дальше. Он уже сломал себе язык, он не может уже говорить, потому что тысячу раз повторяет одну и ту же формулу, всегда спешит, и возникает просто какое-то заикание от этого.
В обстановке такого “ломающегося” языка проходит очень часто наша церковная жизнь и наша исповедь. Тем не менее, если мы не будем знать, как должно быть, то мы никогда не будем исправляться и никогда не будем стремиться в нужную сторону. Мы так и уйдем неизвестно куда, если никто нам не подскажет, где же единственный, истинный, правильный прямой путь.
Говоря об исповеди, нужно сказать, что разные грехи, разные страсти требуют совсем разного лечения и разного подхода. И здесь уместно будет сказать о том, что называют типологией грешников. Никогда нельзя схематизировать людей и нельзя всех людей разделить на какие-то точные группы: тот такой, тот сякой, пытаясь расставить всех по полочкам. Но все-таки, как можно систематизировать болезни, так можно и здесь найти какие-то градации, которые будут помогать пастырю ориентироваться в том людском море, которое очень часто грозит его поглотить.
Итак, имея в виду типологию грешников, можно сказать: совершенно особенную часть в пастырской работе представляют собой дети. Многие из вас имеют своих детей, некоторые из вас являются педагогами, вы сами понимаете, что к детям нужно иметь особенный подход, особенный опыт работы с детьми. Дети на исповеди – явление радостное и в то же время очень трудное. Радостное, потому что у них, слава Богу, нет тяжелых грехов, как правило, у маленьких детей нет еще таких сильных страстей, хотя очень часто бывают уже весьма развитые страсти. Даже если у них уже очевидно действуют какие-то страсти, все-таки проступки иногда больше вызывают улыбку: ребеночек подходит и кается, говорит, что он тяжко согрешил, маму не послушал, что-то такое сделал “не то”. Иногда после ужасных исповедей, которые приходится слышать, приходит чувство облегчения и радости, что есть еще такие чистые детские души, в которых, в общем, все хорошо. Но ведь нельзя же ребенку это сказать. Нельзя сказать:
– Ты, милый, иди, все у тебя хорошо, исповедоваться тебе не в чем.
Нужно найти с ребенком общий язык, это не так-то просто. Очень часто люди начинают притворяться, разговаривать с ребенком на каком-то фальшивом “детском” языке, начинают как-то подделываться под детскую психологию и стараются таким образом создать иллюзию взаимопонимания. Дети же, имея чистую душу, очень чутки ко всякой фальши. И священника, который фальшивит, они не примут. Такой священник этому ребенку не поможет. Он не внушит ему доверия. Или создаст в его душе образ чего-то совершенно неправильного, лживого, образ очень опасный и вредный в дальнейшем.
Священник должен быть всегда простым, должен быть всегда самим собой со всеми людьми. Но с детьми в особенности. Он должен не подделываться под какого-то товарища, не заигрывать с маленькими, как это бывает во время детских игр. Он должен быть совершенно серьезным, он должен быть отцом или дедушкой, должен говорить с ребенком, как взрослый с маленьким. Но говорить понятные для ребенка вещи. Ребенку не нужно никакое умствование, ему не нужны какие-то очень сложные объяснения, но ему нужно просто и серьезно объяснить, что плохо в его жизни, нужно, чтобы он почувствовал, понял, что так поступать плохо. Но еще важнее гораздо, чтобы он почувствовал в священнике, духовнике, любовь, почувствовал то тепло, тот свет, который дает благодать Божия.
Умом он этого не поймет, но если сразу почувствует, то для него священник станет любимым существом, и он всегда захочет прийти и сказать все, что плохого он сделал, и все сердцем своим почувствует, хотя ничего, может быть, и не осознает. Тогда ребенок будет каяться со слезами, и будет исправляться, и будет трудиться, и будет стремиться к тому, кто к его душе прикоснулся теплой и любящей рукой. С ребенком в этом смысле гораздо проще, чем со взрослым. Тут не нужно много объяснять, если есть настоящая любовь. Если же нет любви, если же нет у священника возможности войти в жизнь ребенка, то ничего не выйдет. Тогда исповедь будет напрасной и, возможно, вредной тратой времени. Все может превратиться в формальность и ребенок не поймет, но почувствует, что в церкви от него требуется какой-то формализм. Он будет относиться к этому, как в школе дети относятся к надоедливой “училке”: ну нужно арифметику сделать, урок какой-то ответить… На самом деле этот ребенок убежден, что никакая арифметика ему не нужна, потому что это убеждение вселил в него учитель, потому что он учителю не нужен. А раз он учителю не нужен, то, значит, ему не нужно и все то, что этот учитель с собой приносит. Пусть это будет арифметика, пусть это будет чтение или рисование, все равно, все не нужно.
Такая схема действует и здесь. Если ребенок не почувствует, что он священнику нужен, что он священнику дорог, что священник его любит, тогда все, что священник будет говорить, или делать, даже церковь, храм будут не нужны ему.
Сейчас особенные трудности с детьми, потому что есть дети, которые приходят в церковь из неверующих семей. Они с рождения воспитывались без веры в Бога. Нужно их всему научить, и очень часто оказывается, что ребенок в своей семье совершенно одинок. Он в семье не может ничего ни у кого узнать, ни у кого ничего спросить, а потом, подрастая, он начинает учить своих родителей вере. Это бывает сейчас очень и очень часто. И, конечно, такого ребенка священник должен в особенности укрепить, ибо он один перед взрослыми. Вот и папа, мама и бабушки с дедушками его отпускают в церковь. Но, когда он приходит из церкви и говорит, что нужно поститься, а они не понимают зачем, когда он говорит, что нужно молиться, или начинает молиться, эти бабушки или родители смотрят на него, как на сумасшедшего и начинают: “Больше не будешь ходить туда, что ты делаешь?” Как ребенок устоит перед взрослыми, перед авторитетом родителей? Как он устоит, как он отстоит свою веру, то, что он принес из церкви? Только в том случае, если священник поддержит его, если войдет в его жизнь и даст ему свою силу, даст ему необходимый авторитет, если он внушит ему доверие, веру, если ребенок сможет сказать: “Нет, вы не знаете, а вот батюшка лучше вас знает”. Вот если он это сможет почувствовать и сказать, то тогда он выдержит. Священник должен ему в этом помочь своим поведением, своей любовью.
Но гораздо более трудные проблемы встают в другом случае: когда дети вырастают в семье верующей. Вот это проблема, с которой я не умею справиться. Это, возможно, самое трудное и актуальное для нас.
Детям, воспитанным в верующих семьях, со временем надоедает то, что им предлагают родители. Родители и священник должны быть к этому готовы. Привыкнув ко всему церковному, как к обычному, обыденному, как к тому, что навязывается старшими наравне со многим другим, что делать неприятно, неинтересно, но нужно, они начинают не вполне осознанно отвергать все это. У таких детей начинает проявляться какая-то центробежная энергия. Они хотят чего-то нового для себя, они хотят постичь какие-то неизведанные ими способы жизни, а все, что говорит мама, или бабушка, или отец, – все это уже кажется пресным. Такие дети очень легко находят недостатки у церковных людей, которые начинают казаться им ханжами, скучными моралистами. Они очень часто в церковной жизни уже не видят ничего достаточно светлого. Такой вектор, такая направленность из церкви делает их по существу не способными воспринимать благодать Божию. Участвуя в таинствах, даже в причащении Святых Христовых Тайн, по существу говоря, они ничего не переживают, они оказываются, как это ни странно, в детском возрасте малоспособными переживать причащение Святых Христовых Тайн как соединение с Богом, как встречу с Богом. Для них это одно из привычных, воскресных, праздничных состояний. Для них церковь часто становится клубом, где можно встретиться и поговорить друг с другом. Они могут здесь о чем-то интересном сговориться, дождаться с нетерпением, когда же кончится служба и они вместе побегут куда-то по секрету от родителей в мир окружающий, во всяком случае не церковный.
Иногда бывает хуже: им нравится шалить в церкви, даже и такое бывает, или подсмеиваться над разными людьми, которые здесь в церкви находятся, иногда даже над священниками. Если они что-то умеют, если занимаются в церковном хоре, то они с большим удовольствием будут обсуждать, как поют сегодня и – без конца и края всякие насмешки над хорами, над разными певчими, кто как поет, кто что-то слышит, кто что может, кто что понимает. Они всегда чувствуют себя маленькими профессионалами, которые способны оценить все это. И в таком зубоскальстве у них может пройти вся литургия и вся всенощная. Они совершенно могут перестать чувствовать святость Евхаристического канона. Но это не помешает, когда вынесут Чашу, стать первыми, или, может быть, не первыми, наоборот пропустить маленьких вперед и очень чинно подойти к Чаше, причаститься, потом так же чинно отойти, и через три минуты они уже свободны, все уже забыли и опять предаются тому, что интересно по-настоящему. А момент причащения Святых Христовых Тайн… это все для них привычно, все известно, все это мало интересно.
Легко научить детей выглядеть всегда православными: ходить на службы, сначала к Чаше пропустить младших, уступить место. Они все это могут делать, и это, конечно, хорошо. Приятно видеть таких воспитанных детей. Но это совершенно не означает, что они при этом живут духовной жизнью, что они по-настоящему молятся Богу, что они ищут общения с Богом. Это совершенно не означает устремления к реальному соединению с благодатью Божией.
Соответственно такому их образу жизни возникают трудности на исповеди. Ребенок, который с малолетнего возраста (с семи лет обычно), приходит на исповедь, причащается очень часто по традиции. Скажем, в нашем храме дети причащаются на каждой литургии, на которую их приводят или на которую они приходят сами. Фактически получается раз в неделю, иногда чаще. Исповедь для них бывает сначала очень интересной и вожделенной, потому что им кажется, что когда они будут исповедоваться, то это означает их некую взрослость, что они уже стали большими. И пятилетний ребенок очень хочет скорее начать исповедоваться. И первые его исповеди будут очень серьезными. Он придет и скажет, что он не слушается маму, что он побил сестренку, или что плохо сделал уроки, или плохо помолился Богу, и скажет это все весьма умилительно, серьезно. Но очень скоро, буквально через месяц или два, окажется, что он к этому совершенно привык, и дальше идут целые годы, когда он подходит и говорит: “Я не слушаюсь, я грублю, я ленюсь”. Таков короткий набор обычных детских грехов, весьма обобщенных. Он выпаливает их мгновенно священнику. Священник, который замучен исповедью свыше всякой меры, естественно, прощает и разрешает его за полминуты, и все это превращается в ужасающую формальность, которая, конечно, ребенку больше вредит, чем помогает.
По прошествии нескольких лет оказывается, что для такого церковного ребенка уже вообще непонятно, что он должен над собой как-то работать. Он даже не способен испытывать настоящего чувства покаяния на исповеди. Для него не составляет никакого затруднения сказать, что он плохо сделал. Он это говорит совершенно легко. Так же, как если ребенка привести в поликлинику в первый раз и заставить его раздеваться перед врачом, то он будет стесняться, ему будет неприятно. Но, если он лежит в больнице и каждый день он должен поднимать рубашку, чтоб его слушал доктор, то через неделю он это будет делать совершенно автоматически. У него это не будет вызывать никаких эмоций. Так и здесь. Исповедь уже не вызывает никаких переживаний у ребенка. Священник, видя это, оказывается в очень трудном положении. Он не знает, как с этим бороться, что сделать для того, чтобы ребенок пришел в себя.
Бывают некоторые очень яркие примеры, когда ребенок уже не просто не слушается, ленится и обижает младших, – он вопиющим образом безобразничает. Скажем, в школе мешает заниматься всему классу, в семье он является живым примером отрицательным для всех младших детей и семью терроризирует просто откровенно. Потом начинает вести себя безобразно в обществе: ругаться, курить. То есть, у него появляются грехи, для церковных семей совершенно необычные. Тем не менее, как его привести в чувство, священник не знает. Он пытается с ним говорить, пытается ему объяснять:
– Ты же знаешь, что это нехорошо, это же грех.
Да, он давно все это хорошо знает, прекрасно знает, что это грех. Он даже на пять минут способен напрячься и сказать:
– Да, да я постараюсь, я больше не буду…
И нельзя сказать, что он лжет. Нет, он не лжет. Он на самом деле произнесет это привычным образом, так же, как перед обедом он может “Отче наш” прочитать более менее серьезно за одну минуту, но не больше. После того, как прошло это привычное “Отче наш”, он опять живет вне молитвы. Так и здесь. Он может сказать что-то такое, чтобы потом его допустили к причастию, А через день, через два он возвращается на свои рельсы и продолжает жить так же, как и жил. Ни исповедь, ни причастие не дают плодов в его жизни.
Кроме того, священник замечает, что чем больше он, приходя в волнение, начинает разговаривать с этим ребенком более внимательно, более серьезно, тем быстрее исчерпываются его средства. И он выложит почти все, что может, а цели не достигнет. Ребенок все это “скушает” очень быстро и дальше живет так же, как и жил. Мы ему даем более сильные лекарства, он их все поглощает, но они не действуют на него. Он не чувствителен к этим лекарствам, он не воспринимает ничего. Это такая степень окаменения совести, которая просто поражает. Отказывается, с верующим ребенком священник уже не может найти никакого адекватного языка. Он начинает искать другой путь, он сердится на ребенка. Но как только он начинает сердиться, теряется контакт с ним вовсе. И такой ребенок часто говорит: “Я больше к нему не пойду, к этому отцу Ивану. Ну что он все время сердится и тут на меня сердятся и там на меня сердятся”…
Видите, эта проблема является одной из самых трудных для духовника. Здесь нужно очень крепко подумать, чего же тут требуется достичь, к чему надо стремиться. Мне кажется, что нужно стремиться к тому, чтобы как можно дольше оттянуть начало исповеди. Некоторые наивные мамы (таких очень много), если ребенок плохо себя ведет в шесть лет, говорят:
– Батюшка, поисповедуйте его, чтобы он уже начал каяться, может будет лучше.
На самом деле, чем раньше мы начнем его исповедовать, тем это хуже для него. Нужно помнить, что не зря Церковь детям не вменяет их грехи до семи лет (а раньше это было гораздо дольше). Дети не могут быть вполне ответственны за все так же, как взрослые. Тем более что их грехи, как правило, не смертные. Просто они плохо себя ведут. И лучше их допускать к причастию без исповеди, чем профанировать таинство покаяния, которое они не способны воспринять в силу маленького возраста по-настоящему.
Можно поисповедовать такого грешника один раз в семь лет, а потом в восемь лет, и еще раз – в девять. И как можно дольше оттянуть начало регулярной частой исповеди, чтобы исповедь ни в коем случае не становилась привычной для ребенка. Это не только мое мнение, это мнение многих опытных духовников.
Есть и другое очень важное ограничение. Может быть, таких детей, которые явным образом страдают привыканием к святыне, нужно ограничить и в таинстве причащения. В таком случае лучше, чтобы дети причащались не каждую неделю, тогда причащение для ребенка станет событием. Я скажу вам о своем личном опыте. Когда я был маленьким (было еще сталинское время), вопрос стоял так: если я буду ходить в церковь постоянно, то меня обязательно увидят школьники, которые живут рядом, мои одноклассники, об этом сообщат в школу, и тогда, скорее всего, посадят моих родителей, а меня выгонят из школы. Я вырос в верующей семье, и мои родители были верующими с рождения, среди наших родственников почти все сидели в тюрьмах, дед мой три раза сидел в тюрьме, в тюрьме и скончался: так что была реальная опасность, ходить в церковь часто было невозможно. И я помню каждый мой приход в церковь. Это было для меня великим событием. И, конечно, речи быть не могло о том, чтобы там шалить… Если хотите, я считанные разы в детстве ходил в церковь. Это было очень трудно, поэтому это был всегда огромный праздник. Я прекрасно помню, каким великим событием была для меня первая исповедь. Потом вторая (наверное, через год), в общем, за все свое детство я исповедовался несколько раз, как и причащался несколько раз за все свое детство. Много лет я просто не причащался или причащался крайне редко, каждый раз это нужно было выстрадать. Причастие Святых Христовых Тайн и во взрослом возрасте я переживаю как событие для себя великое. И никогда иначе не было. И, конечно, я благодарю Бога, что Господь не дал мне привыкнуть к святыне, привыкнуть к церкви, к церковной жизни.
Как это ни странно, условия гонений, которые помешали очень многим быть верующими, были более благоприятны для тех, кто все-таки был в церкви. Сейчас не так. Скажу, что меня мама приучила молиться с самого рождения, как только я себя помню, я помню, что молился Богу каждый день утром и вечером. Я помню, что она учила меня читать “Отче наш” и “Богородице Дево”, и я читают эти молитвы почти до взрослого возраста. А потом еще “Верую” добавилось и несколько слов своих, когда я поминал близких, родных. Но вот такого: утренних молитв и вечерних – я не читал в детстве до довольно позднего времени, То есть, я стал их читать, когда захотел это сам делать, когда мне показалось, что моей молитвы недостаточно, захотелось посмотреть книги церковные, и я увидел там утренние и вечерние молитвы и сам их для себя открыл, нашел и стал читать по собственному желанию.
Я знаю, что сейчас во многих семьях все не так. Сейчас наоборот родители как можно раньше стараются своих детей заставить как можно больше молиться. И отвращение к молитве возникает в удивительно быстрые сроки. Я знаю, как один замечательный старец, прямо писал по этому случаю уже большому ребенку: “Не нужно столько молитв тебе читать, читай только “Отче наш” и “Богородице Дево, радуйся”, а больше ничего не читай, больше ничего не нужно”.
Нужно, чтобы ребенок святое, великое получал в таком объеме, в каком он способен переварить. В чем тут причина? Мою мать воспитывали в верующей семье. И она учила меня так, как учили ее. Она помнила свое детство и учила своих детей по памяти. Как это обычно бывает в жизни. А потом произошел разрыв непрерывности духовного опыта и несколько поколений выпало из церковной жизни. Потом они обретают церковную жизнь уже во взрослом возрасте. Когда приходят взрослые девушки или женщины, то им уже дают, естественно, правила большие, они каются по-настоящему. И когда они выходят замуж, и появляются у них дети, – они своим детям дают все то, что когда-то дали им, когда они пришли в церковь. Очевидно, так происходит. Они не знают, как воспитывать детей, потому что их в детском возрасте никто не воспитывал в жизни церковной. Они стараются детей воспитать так, как воспитывают взрослых. И это роковая ошибка, которая приводит к самым плачевным результатам.
Я прекрасно помню одну знакомую моей матери из близкой церковной семьи, у которой было много детей. И помню, что она своих детей с самого детства водила в церковь. Но как? Она приводила детей обычно к моменту причастия, или совсем незадолго до причастия. Они входили в церковь, где они должны были вести себя абсолютно благоговейно, там нужно было на цыпочках пройти, сложивши ручки, причаститься и сразу из церкви уходить. Она не давала им в церкви ни одного поворота головы сделать, ни одного слова сказать. Это святыня, это святая святых. Вот это она прививала своим детям и они все выросли глубоко верующими людьми.
У нас теперь не так делается. У нас мамы хотят молиться Богу, хотят простоять всю всенощную, а детей некуда деть. Поэтому они приходят в церковь с детьми, здесь отпускают их, а сами молятся Богу. И думают, что детьми должен заниматься кто-то другой. И дети бегают по храму, вокруг церкви, безобразничают, дерутся в самом храме. Мамы молятся Богу. В результате получается атеистическое воспитание. Такие дети легко вырастут революционерами, атеистами, людьми безнравственными, потому что у них убито чувство святыни, благоговения у них нет. Они не знают, что это такое. Причем у них выбили самое высокое – святыню в самом ее высоком выражении. Даже церковь, даже литургия, даже причастие Св. Христовых Таин – уже ничто для них не свято. Каким еще авторитетом можно будет их потом поворотить к церкви, – неизвестно.
Вот поэтому, мне кажется, что очень важно детей ограничивать в их посещении Церкви, в количестве посещений, и во времени посещений. И, может, в причащении, в исповеди. Но это очень трудно, потому что как только мы начнем детей причащать без исповеди, поднимется возмущение, скажут: “Как это, разве можно без исповеди причащаться после семи лет?”
И вот дисциплинарная норма, которая введена была для взрослых, и которая тоже имеет в себе некоторую неправильность, для детей оказывается губительной. Нужно так повернуть жизнь детей, чтобы они свою церковную жизнь заслужили. Если уж не выстрадать, то заслужить. Нужно как-то потрудиться для того, чтобы было можно пойти в церковь.
Очень часто бывает так, что ребенок в церковь идти не хочет, но мама хватает его за руку и тянет его за собой:
– Нет, пойдешь в церковь!
Он говорит:
– Я не хочу причащаться.
– Нет, ты будешь причащаться!
И вызывает этим уже полное отвращение ко всему у ребенка. Ребенок начинает кощунствовать и богохульствовать прямо перед Чашей и бить мать руками и ногами и рваться от Чаши. А должно быть как раз наоборот. Ребенок говорит:
– Я хочу причащаться!
А мать говорит:
– Нет, ты не будешь причащаться, ты не готов, ты плохо вел себя эту неделю.
Он говорит:
– Я хочу поисповедоваться.
А она говорит:
– Нет, я тебе не позволяю, ты не можешь идти в церковь, ты должен это заслужить.
Бывает, детей берут из школы, чтобы они пошли на праздник церковный. И вроде бы это хорошо и хочется, чтоб они приобщились к празднику и благодати Божией. У меня у самого дети, я сам так делаю, поэтому очень хорошо это понимаю. Но здесь есть опять-таки очень большая проблема. Это только тогда хорошо, когда ребенок это заслужит. А если он всегда может пропустить школу и идти на праздник, то для него этот праздник уже делается праздником потому, что он школу прогуливает, а не потому, что это, скажем, или , или , потому что ему сегодня не нужно идти в школу и готовить уроки. То есть это все девальвируется и профанируется беспредельно. И это недопустимо. Может быть, лучше, полезнее для души человека, для души ребенка, сказать:
– Нет, ты не будешь на празднике, ты пойдешь в школу и будешь учиться.
Пусть он лучше в своей школе плачет о том, что он не попал на Благовещение в храм. Это будет полезнее для него, чем прийти в храм и в храме совершенно ничего не ценить, ничего не чувствовать. Все должно в жизни ребенка быть переосмыслено с этой точки зрения.
И исповедь должна быть не столько уговорами, священник не столько должен стыдить, сколько он должен поставить все на свои места. Ему нужно брать на себя смелость вопреки родителям, сказать:
– Нет, пусть ваш ребенок в церковь пока не ходит.
Спокойно, не сердиться, не уговаривать, но сказать:
– Такие дети нам в церкви мешают. Пусть Ваш ребенок приходит в церковь, причащается раз в несколько месяцев…
Когда молодой человек хочет уклониться от армии, то и родители всячески пытаются его уберечь, спасти. А духовник говорит:
– Нет, пусть идет служить. Это для него будет полезнее.
Так и здесь. Ребенку нужно поставить суровые условия, чтобы он понял, что церковь для него – труднодостижимая цель.
На исповеди духовнику следует общаться с ребенком с большой любовью. Не быть занудным, строгим воспитателем, постараться донести до ребенка, что он его понимает, понимает все его трудности, должен ему сказать:
– Это все, конечно, так. Действительно тебе трудно, действительно ты не справляешься. Но это что значит? Это значит, что тебе не нужно причащаться каждую неделю. А раз так, то приходи через месяц или через два. Может быть, ты придешь по-другому.
Нужно с ребенком поговорить совершенно серьезно и заставить родителей все это поставить на свои места.
Церковь может быть лишь великим, радостным, праздничным и трудным переживанием. Церковная жизнь и исповедь должны стать для ребенка вожделенными, чтобы ребенок общение со своим духовным отцом воспринимал как нечто очень-очень для него важное, радостное и труднодостижимое, очень долгожданное. Это будет так, если священник сумеет в нужный момент найти с ребенком личный контакт.
Очень часто приходится пережидать переходный возраст, приходится дотягивать до 14, до 15, до 16 лет. Не всегда, но бывает так. Особенно с мальчиками, они бывают невозможными шалопаями, и с ними серьезно говорить просто невозможно. Нужно разумно ограничивать их пребывание в церкви и участие в таинствах. А потом наступит время, когда можно будет сказать:
– Ну вот ты теперь большой, ты вырос, давай поговорим серьезно…
И складывается какая-то общая жизнь с духовником, личные отношения на серьезном уровне, которые для подростка становятся очень ценными.
Все вышесказанное о детях можно резюмировать очень кратко. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы исповедь становилась для детей просто частью церковного быта. Если так случится, то это профанация, это очень трудно исправимая беда. Поскольку мы не всегда имеем возможность делать то, что нам кажется нужным, мы должны быть в общем русле, а у нас в церкви фактически допускается общая исповедь, можно объяснить ребенку, что если он знает, что у него нет тяжелых грехов, то в этот раз он должен довольствоваться разрешительной молитвой. Теперь перейдем к аналогичной проблеме со взрослыми. Для священника бывает большой-большой радостью, когда приходит какой-то грешник или грешница, после каких-то несчастий или жизненных катастроф, которые заставили их пересмотреть свою жизнь и обрести веру. Он или она приходит обычно с очень тяжелыми грехами и плачет у аналоя о своих грехах. И священник чувствует, что этот человек пришел покаяться по-настоящему, и вот сейчас, начинается его новая жизнь. Такое покаяние бывает для священника действительно праздником. Он чувствует, как благодать Божия проходит через него и обновляет этого человека, рождает его для новой жизни. Именно в таких случаях священник понимает, что такое таинство покаяния. Это действительно второе крещение, это действительно таинство обновления и соединения с Богом.
Такие случаи бывают, и не так уж редко. Особенно, когда приходят люди взрослого возраста.
Но потом человек становится обычным христианином. Он стал часто ходит в церковь, часто исповедуется и причащается, и со временем к этому привыкает.
А может быть, это тот самый ребенок, который вырос в верующей семье, а теперь стал взрослым. Может быть это какая-то хорошая целомудренная девушка. Хорошая, светлая, посмотришь на нее – загляденье. Но при этом она вовсе не живет духовной жизнью. Не умеет каяться, не умеет исповедоваться, не умеет причащаться, не умеет молиться. Она вычитывает какое-то свое правило, часто причащается, но при этом не умеет делать это как должно. Духовной работы у нее нет.
Такие люди, разумеется, не ведут себя как дети. Они не бегают по храму, не разговаривают и не дерутся.
У них есть привычка отстаивать все службы. Если с детства, то это уже довольно легко, это становится потребностью. И можно простоять так всю жизнь в церкви и быть хорошим человеком в общем-то. Ничего плохого не сделать, не убить, не наблудить и не украсть. Но духовной жизни при этом может и не быть.
Можно всю жизнь ходить в церковь, причащаться, исповедоваться и так ничего не понять по-настоящему, не начать жить духовной жизнью, работать над собой. Это бывает очень-очень часто. И, слава Богу, этому мешают скорби, которых довольно много в нашей жизни. Какие-то тяжелые переживания, даже тяжелые грехи, падения оказываются промыслительно допущенными в жизни человека. Недаром есть такая пословица: “Не согрешишь – не покаешься”.
Оказывается, человек, который вырос в церкви, нередко для себя обнаруживает, что такое настоящее покаяние только тогда, когда как-то тяжко согрешит. До тех пор он тысячу раз ходил на исповедь, но никогда не понимал, никогда не чувствовал, что это такое. Это, конечно, не значит, что нужно желать, чтобы все впадали в тяжкие, смертные грехи. Это означает необходимость того, чтобы наша церковная жизнь была очень рельефной. Она должна быть обязательно чем-то трудным, чтобы человек начал внутренне работать. И задача духовника уследить за тем, чтобы человек работал, трудился, чтоб он не просто осуществлял какую-то свою привычную бытовую схему, отбывая какие-то праздники, какие-то службы. Нужно, чтобы у него была цель, чтобы он этой цели достигал. Каждый человек должен иметь свою программу духовной жизни.
Это очень трудно, особенно в наше время, когда священник фактически не может справиться с огромным количеством людей, которые приходят к нему. Вспомните, что до революции в Москве, которая была ограничена заставами, было 600 храмов и, соответственно, более 1000 священников. Сейчас в Москве, которая стала раз в десять больше, около 300 храмов и порядка 400 священников. Раньше в Москве был миллион жителей. Сейчас 10 миллионов. Конечно, возможности теперь у священника совсем другие. Он не справляется с таким огромным наплывом людей. И, тем не менее, нужно искать какого-то активного включения в жизнь каждого члена Церкви.
Для нашей Церкви это очень необычно, нетрадиционно. У нас уже, как правило, принято совсем другое: батюшка стоит у аналоя и слушает. А потом возьмет и скажет: “Ну так больше не делай, это нехорошо”. Потом скажет: “Прощаю и разрешаю”… Ну, может, еще что-нибудь добавит, и все.
И даже старцы. Они, в основном, слушают, молчат и потом несколькими замечаниями как-то подправят и отпустят. Некоторая пассивность со стороны духовника у нас является традиционной. Нужно помнить, что у истинных старцев это была только внешняя пассивность. Настоящие старцы – это люди великого духовного подвига. Когда подходил к ним человек, они начинали прежде всего за него молиться, т.е. сразу же активно действовали духовно. И неизбежно включали этого человека в совсем другую, духовную жизнь. Каждый, кто был у старца Амвросия или у преподобного Серафима, остался с ощущением грандиозного события в своей жизни. Т.е. внешне пассивное поведение духовника не противоречило активному включению пришедшего человека в новую жизнь, здесь для него происходило откровение.
В наше время, когда духовник стоит на исповеди и к нему подходят его духовные чада у него цели поразить, удивить их, тут должна быть достигнута какая-то иная цель. Священник должен научиться хотя бы кратко, но так взаимодействовать со своим духовным чадом, чтобы тот шел на исповедь, в некотором смысле, как на трудный экзамен, когда мы идем и не знаем, удастся сдать или не удастся. Взаимодействие с духовником тут должно быть очень серьезным, глубоким:
– А как у тебя теперь – получилось или нет? В прошлый раз ты каялся вот в этом. Теперь ты можешь сказать, что преодолел свой злой навык? Получилось это или нет?…
Священник должен так научить исповедоваться.
Привыкание к святыне, привыкание к исповеди – это одно из самых страшных зол в нашей церковной жизни. И происходит это потому что, во-первых, нет возможности, условий для правильной исповеди, а во-вторых, нет правильного понимания у нас, что такое исповедь для тех, кто живет церковной жизнью постоянной, кто часто причащается.
Есть такой подход – отменить исповедь, причащать без исповеди. На Западе именно так делают, во Франции, в Америке. Люди исповедуются раз в год или раз в пост, а остальное время причащаются без исповеди. Там попытались вернуться к древней норме, когда причащаться нужно часто, а исповедоваться редко. Вроде бы формально все правильно. И можно бы ждать, казалось, хороших результатов. Но нет. Получилось только хуже, потому что люди перестали исповедоваться вообще. Они теперь приходят на исповедь раз в год. Священник начинает их что-то спрашивать, а они говорят:
– Почему вы меня спрашиваете? Я ни в чем не грешен. Да ничего я такого не делаю. Что вы пристаете ко мне с вопросами…
Может быть не такими словами, но таким, примерно, тоном. Человек уже не понимает вовсе, для чего нужно исповедоваться. Там совсем исповедь утрачена.
Оказалось, что вернуться к первым векам христианства механически невозможно. Дело в том, что в первые века был другой уровень духовности. Тогда были гонения. Если начать часто причащать и не исповедовать, то достигается совершенно новый и ужасный результат. Это не выход.
Но не выход и то, что мы сейчас имеем, потому что наша частая исповедь есть явление двадцатого века. Ее не было никогда в истории Церкви. В древней Церкви причащались часто, но исповедовались очень редко. Сначала это было раз в жизни: когда человек отпадал от Церкви через совершения какого-то тяжелого греха.
В последние века в России была введена обязательная исповедь как норма перед каждым причастием. И тогда стали причащать очень редко. Опять таки причастие раз в год, Великим Постом – это было событие. Нужно было говеть, неделю поститься, потом нужно было молитвы вычитывать, много канонов и акафистов и потом только приходить к причастию. И для священника это было всегда трудно, но все-таки это случалось только в Великий Пост, а потом опять длинное время года, когда причастников фактически нет.
Есть еще священники, которые говорят в обычный день, выходя на исповедь:
– Почему столько причастников? Вы что, именинники что ли? Причащать буду только именинников.
Такая традиция еще жива.
Мы решили часто причащать, и не можем отказаться от усвоенной в России нормы перед каждым причастием исповедовать. Отсюда возникло совершенно новое явление: частая исповедь. Этого практически в истории никогда не было. К сожалению она приводит к профанации исповеди. Человек не может часто исповедоваться, потому что если он живет нормальной церковной жизнью, то частая его исповедь не может быть той исповедью, которая называется вторым крещением. Не может быть соединения с Церковью, если человек не отделялся. Сам смысл этого таинства меняется, и возникает путаница. Наполнить эту частую исповедь содержанием можно только в том случае, если заменить ее откровением помыслов, которое имело место в древних монастырях и принималось как норма. Тогда это не было исповедью, помыслы принимал авва, который часто не имел священного сана. Это никак не было связано с причастием и не называлось таинством. Это был воспитательный момент, момент духовного роста. Сейчас нечто подобное привнесено в таинство покаяния, и часто дает сомнительные результаты.
Нужно найти выход. И выход виден только один. Не имея возможности отменить исповедь перед причастием, мы должны сохранить разрешительную молитву. Просить людей каяться в содеянных грехах, но не смешивать это с подробной исповедью.
С другой стороны священник должен следить за своими духовными чадами и исповедовать их в таком смысле:
– Как ты движешься в своей духовной жизни? Что есть у тебя нового? Ты работаешь над собой или нет? Если нет – то не о чем разговаривать. А если работаешь, то это должно быть видно.
Очень быстро здесь отсеиваются те, кто подменяют духовную жизнь, подменяют исповедь неизвестно чем. Остаются очень немногие люди, те, которые действительно трудятся, кто хочет и способен трудиться, кто хочет жить духовной жизнью.
Исповедь их довольно ясна, тут немного каких-то особенно трудных проблем. Тут священнику легко. Если человек трудится и старается, у него нет тяжелых грехов, но он будет каяться в каких-то своих грехах постоянно. И это покаяние его будет действенным. Оно будет давать результат. Будет видно, что он работает, что благодать Божия действует в нем.
Гораздо более трудным и мучительным для священника является другой случай, более распространенный. Когда человек духовной жизнью никак не может начать жить. Он пытается, он хочет, но он не понимает, что такое духовная работа.
В жизни церковной имеют место устоявшиеся обычаи, не всегда вполне согласные с правильным пониманием таинств, правильным пониманием духовной жизни, в некоторых случаях даже определенным образом вредные. Справиться с этой проблемой в два счета мы никак не сможем, потому что здесь мы имеем дело с долгой “церковной” практикой. Здесь обязательно мы столкнемся с определенным пониманием церковной жизни, которая уже сейчас стала как бы нормативной и несет в себе авторитет многих людей, имеющих высокий сан или определенный опыт церковной жизни. Все это очень и очень непросто. Но постепенно проблема эта должна решиться все равно, потому что должна разрешиться существующая нестабильная ситуация. Результатом этой нестабильности может стать разочарование, даже катастрофа, если мы не будем думать, не будем заранее стараться направить в нужную сторону развитие сегодняшней церковной жизни.
Духовник обязательно должен быть еще и педагогом. В какой-то степени он должен иметь педагогическое чутье, иметь педагогическую задачу. Отсутствие такого педагогического чутья, таланта, дара, знаний, опыта приводит к тому, что священник теряет духовных детей. Теряет их не только для себя лично, но и для Церкви. Они, может быть, останутся на долгое время, может быть даже навсегда, верующими людьми, но будут потеряны для Церкви. Таких людей было очень много в прошлом веке, на рубеже веков. Чаще всего это были верующие люди, которые всю жизнь немножко молились. Но они совершенно не понимали, зачем нужно ходить в церковь, зачем нужна литургия, зачем нужно причащаться, зачем нужно исповедоваться. У них был некий близкий христианскому моральный кодекс и абстрактное понимание того, что “Бог есть”, некая религиозная идеология. Но не было никакой настоящей религиозной жизни, жизни церковной. Они потеряли ее, потому что эта жизнь сама себя скомпрометировала в дореволюционных учебных заведениях. Ведь очень часто в дореволюционных гимназиях и во всех закрытых учебных заведениях, в таких, как Кадетский корпус, или, например, Институт благородных девиц были домовые храмы. И все воспитанники и воспитанницы должны были постоянно принимать участие в богослужениях. У них был Закон Божий, и они должны были знать очень хорошо все дисциплины, которые предусматривались Законом Божиим. Очень часто они учились отлично и до старости помнили массу тропарей, знали службу, знали тексты Священного Писания. Но как только они получали диплом, и выходили из учебного заведения, так больше уже не ходили в церковь, потому что церковная жизнь была в их глазах скомпрометирована.
Можно дерзнуть сказать, что даже революция, со всеми ее трагическими последствиями, в большой степени была обусловлена именно расцерковлением русского народа. Расцерковлением, которое произошло в результате превращения церковной жизни в церковный быт, в результате снижения благодатной жизни, благодатного общения с Богом до отправления церковных обрядов. Люди перестали ощущать, что значит “таинство”, перестали в таинстве находить встречу с Богом.
Здесь, конечно, роль духовника, священника является ключевой. И ответственность его громадна. Горе тому священнику, который этого не понимает. Горе тому, который не ищет выхода из этой ситуации. Тому, кто легко соглашается на профанацию церковной, благодатной жизни в глазах ребенка или взрослого, и, подчиняясь потоку суеты, давлению времени и давлению окружающего мира, уступает свои позиции, горение сердца своего отдает в обмен на благополучие. Он как-то сводит концы с концами и поэтому соглашается поступиться самым главным.
К сожалению, даже хорошие священники очень часто оказываются в таком положении, оказываются в плену обстоятельств. Они не могут справиться с теми трудностями, которые создает время. Но нужно помнить, что священник, духовник, никогда не должен быть в плену. Он должен быть свободным, и рабом только Божиим, больше ничьим. У него должна быть свободная совесть. Он должен всегда говорить то, что думает, и делать то, что подскажет совесть. Он никогда не должен лукавить, лицемерить. Уже одно это привлечет к нему многие сердца и взрослых, и детей. Он должен всегда со всей искренностью, со всем горением сердца отвечать на сегодняшние вопросы, на ту духовную потребность, которая сегодня встает перед ним. Он должен услышать, увидеть смятенное сердце, детское или юношеское, и найти возможность дать ответ, протянуть руку, помочь. Это никогда не должно быть формальным.
Конечно, здесь не только священник, но и родители, в первую очередь, и учителя, и катехизаторы, все должны вместе стараться сохранить детское поколение для Церкви. В наше время эта проблема стоит чрезвычайно остро. Мы сейчас радуемся тому, что множество детей приходит в церковь. Но, уверяю вас, сохранить их для Церкви очень трудно, это требует великого подвига. И неудивительно, если потом окажется, что большая часть этих детей из Церкви уйдет, потому что того, что мы сейчас им даем в Церкви, для них совершенно недостаточно, это не вполне отвечает на запросы их души. Это не открывает им двери в духовную жизнь, не приводит их по-настоящему к Богу, а напротив, часто препятствует их движению вверх.
Проблемы, возникающие со взрослыми, сходны, но имеют свою специфику. Можно привести ряд характерных случаев, типичных для нашего времени.
Один из них – люди, пришедшие в церковь недавно. Приходит человек в церковь в первый раз. Это может быть молодой человек или молодая женщина, это могут быть и немолодые люди. Как правило, они очень мало знают. Как правило, они уже изуродованы безбожной жизнью, у них за плечами целый ворох страшных смертных грехов. Возможно, они согрешили блудом, воровством… Возможно, они тяжко оскорбили своих родителей, кого-то оклеветали, отрекались от истины, лгали. Возможно, они искали и находили какие-то ложные способы духовной жизни, увлекались колдовством, магией, спиритизмом… Возможно, эти люди, вступив в брак, изменяли мужу или жене, делали аборты. Некоторые из них просто опускались на дно, некоторые из них – пьяницы, наркоманы.
Естественно, что первая исповедь – чрезвычайно трудное дело для священника. Это действительно подвиг. Типичная ситуация: воскресный день (обычно такие люди приходят в воскресный день), в церкви множество людей. Как всегда, на исповедь отводится очень мало времени. Начинается она во время часов и нужно как можно скорее исповедь закончить, по крайней мере, до выноса Чаши. Это не более полутора часов. Практически успеть поисповедовать всех невозможно. Если стоит сто человек, и по одной минуте исповедовать, то это уже час сорок минут. А там, может, не сто, а двести человек. Значит, нормальной исповеди быть не может. Что же делать духовнику? Теперь, как правило, духовник проводит общую исповедь, очень краткую, очень формальную. И я слышал сам, как маститые протоиереи, настоятели говорят:
– Все то, что я перечислил на общей исповеди, вы уже не повторяйте, пожалуйста; если у кого-нибудь из вас есть такой грех, который я не назвал, тогда вы можете сказать очень коротко. А остальные просто можете подходить, и, склонив голову, получать разрешительную молитву.
Священник успевает в таких условиях всех пропустить под епитрахилью, и они потом идут причащаться. Если среди таких людей окажется пришедший в первый раз, то очень велика вероятность, что больше в церковь он не придет, потому что он понял, что “все попы – обманщики”, что здесь совершается профанация, здесь формализм, здесь на самом деле никого не слушают, священнику говорить с народом некогда, может быть, и не хочется. Подойдет он совершенно формально под епитрахиль, потом также формально к Чаше, ничего не почувствует и уйдет.
Священник должен понимать, что поступая таким образом, он совершает преступление. Но можно поступить иначе, объяснив исповедующимся:
– Те из вас, кто причащался часто, недавно исповедовался, живет церковной жизнью и не имеет на совести тяжких грехов, пусть пройдут вперед и довольствуются краткой исповедью. Совсем краткой. Может быть, даже разрешительной молитвой…
Особенно это касается тех, кто хорошо известен священнику. Те же, кто имеет тяжкие грехи неисповеданные, или пришел вообще первый раз на исповедь, те ни в коем случае не могут довольствоваться такой краткой исповедью. Они должны подождать и с ними нужно поговорить подробно. И получается, что все те, кто пришел в первый раз или имеют на совести тяжкий грех, остаются. Естественно, они не успевают к Чаше, литургия кончается, а священнику приходится остаться или договориться о времени и поисповедовать их подробно.
Чрезвычайно важно, чтобы священник внимательно выслушал такого грешника, не осуждая его. Чтобы грешник понял, что он духовника, который к нему отнесется с евангельской любовью, не осудит, примет с болью сердечной его исповедь и постарается ему помочь и помолится за него.
Очень важно, чтобы он почувствовал и понял, что такие грехи, как у него, не могут быть формально разрешены, что от него действительно требуется не формальное перечисление своих грехов, а покаяние. Нужно, чтобы у него было сердечное сокрушение, чтобы он действительно оплакал свое бедственное положение и захотел испросить у Бога прощение, чтобы он вернулся в Отчий дом и имел твердое намерение начать новую жизнь и больше не возвращаться к прежним грехам.
Священнику нужно с достаточной чуткостью помочь ему сказать все его грехи, не формально, не холодно, не законническим тоном выспрашивая:
– А ты это делала? А это ты делала?..
Он должен помочь открыть человеку свое сердце. Не просто назначить ему какую-то законную епитимью:
– Раз ты сделала аборты, тебя, значит 10 лет, или 15 лет не пускаем в храм. Или тебе сто поклонов каждый день.
Такие формальные епитимьи, у человека, пришедшего в церковь в первый раз, рождают в душе ощущение, что здесь, в церкви, действуют какие-то безумные фанатики, что здесь нет смысла искать врача духовного.
Нужно, чтобы епитимия была такой, которая поможет человеку покаяться, помолиться, почувствовать и понять, что он согрешил, и если он потрудится, то может придти в церковь и начать свой духовный путь.
В наше время такими епитимиями часто бывают не наказания. Мы говорим обычно, что нужно прежде всего обязательно прочитать Евангелие. И очень часто я говорю, что нужно прочитать не весь Новый Завет, а четыре Евангелия и Деяния Апостолов, то, что легче прочитать. Послания Апостола Павла сложнее, их можно отложить, и в первый раз не требовать их прочтения. А вот четыре Евангелия и Деяния Апостолов может прочитать каждый. Иногда можно дать какие-то другие епитимий, можно дать прочесть какую-то книгу, можно сказать, чтобы человек молился какой-то молитвой, короткой, понятной. Чтобы он делал по нескольку поклонов. Это зависит от того, в каком состоянии находится его душа, как он воспримет эту епитимию. Нужно, чтобы он воспринял ее с радостью, чтобы ему захотелось ее исполнить, чтобы она не вызывала его протеста. Если удастся так сделать, если человек почувствует тепло, если почувствует любовь, если он почувствует, что Бог милостив к нему, что именно в Церкви он нашел эту милость, то он обязательно придет, обязательно исполнит и действительно начнет свою новую жизнь. Именно здесь священник более всего чувствует, что такое таинство покаяния. Здесь совершается то, что называется вторым крещением. Такой случай убеждает священника, что таинство покаяния не ушло из жизни Церкви.
В течение определенного времени такой грешник (или грешница) приходит в церковь на крыльях радости, действительно начинает жить совершенно по-новому, с духовной жаждой читает церковные книги, начинает молиться Богу, причащается Святых Христовых Тайн, подходит к священнику с сияющими глазами. От того, что действительно началась новая жизнь, испытывает величайшее счастье. Это радостное время. Иногда приходится услышать:
– Вот я так молилась и молюсь, я так много чувствую всего, и вот молитва уже сама у меня творится в душе, может это действительно та самая умная молитва, о которой я где-то слышала (или читала), что вот я уже чувствую, как молитва у меня в душе все время продолжается.
Так бывает довольно часто, но это не потому, что человек стяжал умную молитву в сердце, а потому, что он находится в состоянии восторга, в состоянии особенного сердечного горения, когда все новое легко впечатляет его, легко открывается ему и воспринимается его сердцем с особой горячностью. Поэтому это все так легко получается. А потом неизбежно проходит время (разное для разных людей), Иногда очень короткое, и начинаются церковные будни.
Здесь мы имеем дело с людьми, которые уже прочитали Евангелие, которые уже знают, что нужно часто причащаться, которые знают, что нельзя совершать смертных грехов, и, как правило, их не совершают. Не блудят, не воруют, не делают аборты, не пьянствуют, не колются наркотиками, не отрекаются от веры, не идут к разным экстрасенсам и колдунам и сами не занимаются спиритизмом. Можно сказать с удовлетворением, что уровень их нравственности значительно поднялся. Они теперь имеют такие запреты, ниже которых они не опускаются. Теперь они являются членами Церкви и живут церковной жизнью. Церковной, но благодатной ли жизнью?
К сожалению, часто оказывается, что молитва, которая сначала у них творилась в сердце, и время когда они молились очень радостно, и с таким горением, когда слезы лились из глаз при воспоминании о том, что они грешники, а вот Господь их простил и принял, когда хотелось начать новую жизнь, – все это ушло. И слезы больше не льются, и молитва прекратилась в сердце, и теперь уже не прочитать утреннее или вечернее правило: это стало в тягость. Евангелие читать уже не хочется и литература духовная их уже так как раньше к себе не притягивает. Даже сами службы церковные для них стали привычными, они приходят на них, отстаивают, потому что это нужно, но отстаивают формально, сердце их молчит. Они не молятся Богу, просто стоят.
Многие из них, может быть, пришли в церковь и стали в церкви что-то делать: одни стали уборщицами, другие сторожами, третьи за свечным ящиком стоят, четвертые стали, преподавателями Закона Божия, некоторые певчими на клиросе. Они, возможно, заняли свое место в общине. Но горение сердечное ушло. Они об этом иногда вспоминают и тоскуют, но со временем привыкают, что нет его, и им кажется, что его и быть не должно. Время духовного рождения, детское время, вспоминается только с тоской, с сожалением. И как его вернуть – неизвестно.
Почему случается так? Потому что тогда, обратившись к Богу от безбожной жизни, пожертвовав какими-то своими страстями, пристрастиями, оторвавшись от привычной греховной жизни, они совершили подвиг. И этот подвиг сразу, немедленно дал свои богатые плоды. Теперь жизнь их перестала быть подвигом. Она вошла в определенную колею и стала бытом. Как только подвиг ушел из жизни, пропали и духовные плоды. Оказывается благодатная жизнь с Богом возможна только тогда, когда человек живет подвигом. Без этого подвига духовной, благодатной жизни нет. В чем же подвиг? Тогда это было понятно. Согрешил тяжело – надо каяться. Это подвиг. А теперь какой подвиг, когда нет тяжелых грехов?
Духовник должен объяснить, что теперь этот подвиг должен быть другой, это должен быть подвиг молитвы, смирения, любви, послушания, подвиг постоянной борьбы со своими страстями, со своей гордыней, тщеславием, честолюбием, властолюбием, раздражительностью и со всеми другими страстями. Должно быть постоянное внимание к себе, к своей духовной жизни, очень требовательное внимание. Нужно замечать каждый свой ложный шаг, каяться в нем, исправляться. Без такой духовной жизни, без духовного труда не будет благодати Божией в сердце человека. А более всего нужно смирение, потому что “Бог гордым противится, а смиренным дает благодать”. Смирение – основа духовной жизни, смирение дается через послушание, через постоянное терпение скорбей, через постоянную победу над своей гордыней, над своим тщеславием, над своей обидчивостью.
Всему этому духовник должен учить каждый день, постоянно своих духовных чад. И вот оказывается, что это в каком-то смысле гораздо труднее, чем исповедовать впервые пришедшего тяжкого грешника, которого не надо учить, его надо выслушать с любовью. Он сам кается, он плачет, только нужно оказать любовь, выслушать. И совершается таинство, он открывает свою душу. А этот приходит и молчит. Или просто прочитает свои грехи, или записку дает, где написано: “согрешила празднословием, многоядением, раздражительностью, невоздержанием” и т.д. А некоторые хотят поисповедоваться получше, подробно говорят, что зашла в магазин и посмотрела на какую-то вещь с пристрастием, что маме сказала такое-то грубое слово, и еще что-то сделал или сделала. Одним словом, подробно-подробно следят за собой. И очень педантично все это говорят священнику. Все это есть. Но возникает вопрос – а есть ли покаяние?
Очень часто оказывается, что покаяния нет все равно. Человек все это так педантично проследил, донес до исповеди, получил разрешение у священника от всех этих грехов, но покаяться он не может в этом. Этот уровень его духовной жизни так и будет дальше его нормой, он на этом застрял, и дальше ни с места. Он оказался духовно ограниченным человеком.
Говорят в подобных случаях: одному дано жить духовной жизнью, другому не дано. Действительно, среди душевных талантов есть разные. Одним даны таланты, другим не даны. Человек может быть не способен к чему-то. И так он, каким родился, таким и умрет. Может и в духовной жизни так? И можно сказать, что да, конечно. Есть люди более духовно одаренные, и есть менее духовно одаренные. Есть люди, которым духовная жизнь понятней и легче дается, а другим труднее. Но учение Церкви говорит, что нет людей, для которых жизнь духовная невозможна. Она может быть трудна, но сама эта трудность, если ее преодолевать, даст человеку духовную жизнь. Это и будет подвиг.
Всякий человек может жить подвигом. Когда начинается подвиг, начинается духовная жизнь. Подвиг может иметь совершенно разные формы. Но все то, что человеку очень трудно, даже превосходит его силы, его естественные возможности – это и есть подвиг. Когда человек не может чего-то сделать, но с верой в то, что Бог ему поможет, устремляется навстречу этой трудности – вот это и есть подвиг. Как только таким подвигом веры, преодоления самого себя, своих страстей начинает жить человек, для него открывается духовная жизнь.
Все это священник должен уметь объяснить, показать. Но, увы, очень мало людей, которые хотят его послушать, последовать его нравоучениям. Подавляющее большинство тех, кто заполняет наши храмы, не хочет жить подвигом. Они об этом не говорят прямо, как правило. А иногда говорят. Но чаще просто молча не хотят. Хотя все объясняешь, говоришь много раз подряд, они, тем не менее, хотят как-нибудь самих себя обмануть, а заодно и священника. Причем так, чтобы это не было похоже на обман, чтобы успокоить свою совесть. Они хотят как-нибудь такие игольные уши найти, чтобы и подвига не было, и жизнь духовная была. Чтобы причащаться, исповедоваться, молиться, считаться православными, считаться хорошими, и в то же время – никаких подвигов. Это есть некий рубикон в жизни человека. От того поймет ли он его и захочет ли его преодолеть, зависит его духовное будущее. И большинство перед этим рубиконом останавливается и не хочет идти дальше.
– Вот вас тут тысяча человек, вы все называетесь моими духовными чадами. Но имейте в виду, что на самом деле среди вас могут быть только десять человек моих чад духовных, а эти 990 – мнимые чада, они духовной жизнью не живут.
Можно этого не говорить, потому что говорить бесполезно, а просто знать это для себя. Но гнать их священнику никто не давал права. Это не мои чада, но это чада Божии. И то, что не может сделать священник, может сделать Господь. Очень может быть, что такой человек всю жизнь будет барахтаться и отказываться от подвига, а потом на самом краю жизни, какой-нибудь тяжкий недуг, рак заставит его начать духовный подвиг. И, может быть, в последнюю неделю своей жизни или три дня он вдруг очнется и покается, и Господь откроет ему врата Царствия Божия. А может быть, это будет и не три дня, а последние годы. Сегодня он оказывается таким ленивым, а завтра какое-то горе свалится на него, беда, трудности, и он вынужден будет пересмотреть все и начать жить по-другому. Это уже не от священника зависит. Священник может этого человека держать на плаву. Не гнать его нужно, но говорить:
– Ты не думай, что живешь духовной жизнью. У тебя духовной жизни нет.
Это ему надо засвидетельствовать, но не гнать его от Чаши, если он никаких смертных грехов не совершал. Нужно объяснять:
– Может так случиться, что ты причастишься себе в осуждение. Но это оставляется на твою ответственность, потому что ты же не слушаешься, ты живешь своим умом, своей совестью. Но если хочешь причащаться – причащайся.
Конечно, очень много случаев патологических. Их было всегда много, в этом нет ничего удивительного. В наше время их больше, чем когда-либо. Почему? Потому, что состояние греха – это патология, а не норма. Наша земная жизнь обычно – патологичная. И немногим из нас удается эту патологию как-то преодолевать. Но она может быть страшна в большей или меньшей степени. Очень часто она бывает угрожающей. Часто церковная жизнь человека приобретает совершенно аномальные формы, тогда и жизнь священника делается исключительно трудной, иногда даже мучительной.
Простой пример. Очень хорошая прихожанка с детства водит своего сына в храм. Он верит в Бога, но когда достиг он восемнадцати лет, ему надоело жить церковной жизнью. И он, считая себя верующим, стал пьянствовать, иногда, может быть, воровать, блудить. И мама плачет над ним, уговаривает, тащит к батюшке, и он, по старой памяти, приходит и кается. Да, он согрешил, опять наблудил с кем-то. Священник его уговаривает, объясняет, и он кивает головой: “Да, да я все понимаю, я больше не буду”. Священник дает ему епитимью, прощает, разрешает. Через какое-то время он причащается. Некоторое время держится, потом исчезает опять. Если месяц-два его нет, значит, опять покатился. Мама опять его приведет через какое-то время, и окажется, что он опять наблудил, опять напился, – опять все то же самое. И это может быть бесконечным. Смертные, тяжкие грехи, катастрофа.
Что тут делать? По древним канонам церковным такого грешника нужно отлучить сначала на семь лет, потом на пятнадцать лет от причастия, чтобы он стоял в притворе храма и в храм не входил. Таким образом жизнь церковная очищалась от подобных людей, в храме на литургии их не было. Теперь ни один священник, даже самый строгий духовник, не дерзнет человека отлучить от причастия на десять лет. И правильно сделает. Жизнь сейчас такова, что нет нравственной возможности давать такие епитимьи. Церковь, храм наполняется подобными патологическими людьми: пьяницами, блудниками, ворами, хамами, людьми, которые живут, все время выбираясь из грязи, а потом опять проваливаясь. Они как бы идут по болоту, с кочки на кочку прыгают, и опять проваливаются. То вылезают, то тонут, и поэтому надо их тащить. Их вытаскивают на кочку, и, некоторое время побывав на этой кочке, на следующем шаге они опять проваливаются. Какова судьба каждого из них? Утонет ли в этом болоте или вылезет чудом Божиим – никто не знает.
Что может здесь сделать священник? Только молиться и стараться быть снисходительным, с любовью прощать, разрешать, терпеть. Епитимии посильные давать. По большей части для таких людей ничто непосильно. Приходится отлучать их от причастия на месяц, на два, иногда на год. Но часто все приходится предать в руки Божии. Нет тут настоящего желания жить духовной жизнью. Это катастрофа, патология, которая раньше была исключением, теперь стала нормой. Таких людей стало очень много, храм наполнен этими людьми. Потому так часто бывает в храме тяжело, атмосфера греха, греховного сознания и состояния распространяется и действует на окружающих. Здесь нет настоящей веры, нет не только подвига, но даже желания жить чистой жизнью. Страсти в обнаженном виде, страсти, т.е. бесы. Это плененные бесами души. Иногда бывает, что бес чуть-чуть отпустит ее, как кошка мышку, для того, чтобы через мгновение снова схватить и снова душить. И совершится ли такое чудо, что мышка убежит от своей кошки? Но помогать этим людям нужно, нельзя их отталкивать.
Для священника это очень тяжелый случай, потому что священник должен действовать как бы против совести. Он должен запретить, не допустить, потому что видит, что опять совершается профанация… Но нужно помнить и слова Христа: “Милости хочу, а не жертвы”, притчу о неправедном управителе и оказывать как бы несправедливое снисхождение таким грешникам, молиться за них, надеясь, что вдруг как-нибудь Господь найдет способ спасти эти несчастные души.
Следующая патология имеет место преимущественно среди женщин. Это подмена духовной жизни жизнью душевной.
Мужчины и женщины так созданы Господом, что они друг другу нужны. Мужскому сердцу необходимы женская любовь, женская ласка, женская мягкость, понимание. Именно женское. Никто не может так разделить скорби, трудности, как любящая женщина. Поэтому и существует брак. Точно так же и женщине нужна опора в мужчине. Нужны мужские свойства души – мужество, твердость, крепость, сила, мощь, независимость, бесстрашие. И поэтому закономерно, что мужчина всегда ищет спутницу жизни, а женщина ищет себе спутника. Это так устроено Богом. Но жизнь такова, что мужчине найти себе спутницу легче, чем женщине спутника. И многие из них не вышли замуж и не имеют настоящей семейной жизни, а если даже и вышли замуж, в семейной жизни получают одни только беды, страдания, обиды, и еще больше нуждаются в мужской поддержке, потому что муж стал мучителем, а не любящим помощником, не стал более сильной половиной, а стал тираном. Такие женщины очень часто приходят в церковь и в священнике ищут опору, компенсацию мужского начала. Это вполне законно, естественно, в этом нет ничего неправильного, плохого.
Священник может и должен дать женщине эту опору и может около себя приютить таких людей, помочь им жить, устроить их церковную жизнь. Но здесь возможна неправильность. Священник не может быть мужем ни для кого, кроме своей матушки. И не только в смысле плотском, но и в смысле душевном. Он может быть отцом, и это очень много. Часто женщины в отце получают опору мужского сердца. А в духовном отце еще гораздо больше, чем в отце по крови. Но непременно должно быть такое отношение, как у дочери к отцу. Это необходимо. Только такое отношение может быть законным.
Но женщины очень часто этого не улавливают или, не имея духовной осторожности, правильного понимания, движимые естеством, стремятся получить нечто большее, то, чего им не хватает в жизни. Они хотят, чтобы священник для них был не просто отцом, не просто духовником, а чем-то другим. Чтобы он восполнил в их жизни то, чего им не хватает. Здесь не имеется в виду тот крайний патологический случай, когда женщины просто влюбляются в священника. Такое тоже, к сожалению, бывает нередко. Но это случай совершенно патологический, который не хочется даже рассматривать. Он требует самого резкого отпора со стороны священника. Это просто тяжкий грех. Это принесение в церковь прелюбодейных, даже страшнее, чем прелюбодейных страстей. Когда женщина влюбляется в чужого мужа, это плохо. Но если она влюбляется в священника или в монаха, т.е. в того, кто обещал себя Богу, это гораздо хуже. В таких тяжелых случаях священнику нужно просто гнать от себя таких женщин. Но иногда можно объяснить, вразумить, поставить на место и помочь справиться с этим, так как это часто случается, не осознанно, не вполне серьезно.
Но я не об этом хочу сказать, а о том, что не доходя до таких крайностей, женщины очень часто стремятся устроить со священником такие душевные отношения, которые будут имитировать некую общую жизнь. Это не обязательно влюбленность, но это некоторый душевный комфорт. Они начинают требовать, чтобы священник обязательно уделял им внимание, чтобы с ними разговаривал, общался:
– А почему вы не спросили меня о чем-то, а почему вы мимо меня прошли, почему вы вот с той говорите долго, а со мной коротко? А почему вы так со мной суровы, я вам безразлична?..
Подобного рода переживания и чувства всегда означают, что у женщины к священнику отношения душевные, а не духовные. Она ищет в нем не духовника, а компенсацию своей неустроенной душевной жизни. Тут еще может не быть влюбленности, но всегда есть какая-то пристрастность.
Привязанность, вообще говоря, – это неплохо, вполне естественно любить своего духовного отца, это нормально. Это даже должно быть, и такая любовь может быть очень сильной, даже самой сильной в жизни человека – любовь к духовному отцу. Но важен характер этой любви. Нужно, чтобы это была любовь дочери к отцу. Нужно, чтобы это была любовь духовная, ради Христа. Любовь, которая видит в священнике посланного Богом учителя духовной жизни. Когда хочется смиряться, учиться, слушаться, когда есть готовность потерпеть даже суровое научение, строгий выговор, когда есть вера в то, что духовник тебя любит, о тебе молится, думает, и совершенно при этом не обязан тебе ничем, не обязан вести с тобой “приятные” беседы или что-то еще в этом роде. Такая любовь будет и хорошей, и плодотворной. А душевные отношения, особенно там, где начинаются обиды на священника духовно бесплодны и вредны, они означают прелесть.
Прелесть – это славянское слово, “лесть” переводится на русский язык словом “ложь”. Прелесть означает самообман. Человек думает, что он идет по правильному пути, а на самом деле идет по ложному. Если его оставить на этом ложном пути, он может уйти и заблудится обязательно, погибнет.
Священнику здесь бывает очень трудно. Потому что долг подсказывает, что он должен одернуть человека, должен сказать:
– Нет, это совсем не то, что нужно. Ты должна совершенно иначе жить. И отношения должны быть совершенно другими.
Он говорит, а она обижается:
– Ну да, вот ей вы этого не говорите. Ее вы любите, а меня нет.
Она не требует, чтобы была влюбленность, но ей просто нужна душевная ласка, душевная любовь. Само по себе душевное – это не есть какая-то проказа, это не есть что-то такое скверное, обязательно плохое, вовсе нет. Человек имеет душу и тело. И эта душа может потом соединиться с духом Божиим, может начаться духовная жизнь в этой душе. Духовное очень часто начинается с душевного. Но начинается это именно в душе, в душевной жизни. Так что, как говорят духовники, душевное должно сочетаться с духовным, должно происходить преображение душевного в духовное. А священник должен суметь перевести человека на правильные рельсы. Приходит человек и плачет, ему просто нужно душевное тепло. Ему нужно сказать:
– Ну, что ты так огорчаешься, приходи, я тебе помогу, скажу тебе что-нибудь…
И одно такое душевное слово человека преображает, меняет его жизнь, привлекает его. Оно нужно человеку, это законная потребность человека. Поэтому не надо думать, что плохо, если священник с таким душевным теплом обратился к кому-то. И если священник суровый и холодный, который только “духовно” любит и никогда до душевного не опускается, то это некий манекен, в жизни этого не бывает. И преподобный Серафим, и преподобный Сергий, и старец Амвросий, – они всегда умели это душевное тепло показать, сказать: “радость моя” и могли дать конфетку или там еще что-нибудь, ласково посмотреть на человека. Но это должно быть только началом. А дальше от душевной жизни, от душевных отношений, от душевной любви должен быть обязательно переход к жизни духовной. Когда пришел человек, движимый душевным чувством или душевной потребностью, то очень скоро нужно ему сказать:
– Ну, а теперь ты смиряйся, вот теперь ты увидела, нашла Церковь, нашла церковную жизнь, новый путь. Теперь давай смиряться, трудиться, жить подвигом. Теперь я буду тебя не по головке гладить, а требовать, чтобы ты исправлялась.
И вот тут-то бывает, что человек доходит до какого-то рубикона и дальше идти не хочет. Особенно женщины часто дальше не хотят идти. Им нужна душевность и больше ничего, и они начинают коснеть в этом. Священника это начинает тревожить, он начинает требовать, объяснять:
– Так бессмысленно, бесполезно, это бесплодный путь.
А в ответ – одни обиды. В ответ – слезы, истерики, упреки, скандалы, иногда неприличные.
Есть много случаев, когда духовник не умеет выйти из этого положения, даже опытный, хороший.
Если духовные силы безграничны, потому что они даются Богом, питаются благодатью Святого Духа, и чем больше потребность, тем больше дается от Бога этих сил по принципу “рука дающего не оскудеет”, то душевные силы священника ограничены. Он начинает изнемогать, не может больше так, наконец, сорвется и скажет:
– Убирайся вон. Больше не могу и не хочу, сколько это может продолжаться!
Требуется много мудрости, терпения, любви, подвига, чтобы не оказаться в плену душевных отношений, чтобы никого не прельстить, не обмануть, не потакать обману, но и не оттолкнуть человека так, что он уйдет в отчаянии и в церковь больше не придет.
Закончить эту тему, наверное, нужно разговором о том, что сейчас в жизни очень много душевнобольных людей. Во всем мире их много, у нас, в особенности. И, в особенности их много в Церкви. Куда идти душевнобольному человеку, если не в Церковь? Это его последнее прибежище, где он может рассчитывать найти милосердное к себе отношение. Это то место, где у него тоже может быть свое место. Во всех других местах ему отказывают, он там не нужен. А здесь он надеется, что Богу все нужны, и он тоже Богу нужен. Приходит и здесь ищет этого милосердия, ждет его. Эти люди могут в церкви найти себе какое-то применение, и трудиться с большой пользой. Но они при этом создают очень тяжелый балласт и болезненную атмосферу, которая ложится на плечи священника. Своими больными чувствами, больными душами они нагружают священника уже не как духовника, священнику в наше время нужно быть и психиатром тоже.
Очень многие психиатры теперь приходят в церковь и просят, чтобы священники им помогали. Они говорят:
– Мы можем дать лекарство, вывести человека из острого состояния. А потом мы же не можем вечно держать его в больнице. Куда его девать дальше? Пусть он идет в церковь. А вы должны в церкви его удержать.
И действительно, оказывается, что в церкви такие люди реабилитируются, находят способ жизни. Но они требуют очень большого внимания к себе, такта, больших сил со стороны священника.
Однако, среди них есть люди, которые больными себя признать не хотят. Будучи больными, они хотят чувствовать себя здоровыми, и не осознают свою болезнь. Это наиболее трудные случаи. Священник должен объяснить человеку, что болезнь душевная – это не позор. Это вовсе не какое-то вычеркнутое из жизни состояние. Это крест. Скажем, хромой приходит в церковь, никто же не делает вид, что он здоровый и ему никто не говорит: “Беги и прыгай, как здоровые люди”. Все чувствуют его хромоту и не дадут ему послушания, которое он не может делать. Также и душевные заболевания, психические заболевания – это крест. Такой человек чего-то не может делать так, как делают здоровые люди. Но он может смиряться, и должен смиряться. Он многого не понимает, но должен слушаться. И если удастся такому больному объяснить, что он должен смиряться, тогда все в порядке. Он обязательно реабилитируется и сможет жить в церкви благополучно. Для него не закрыто ни Царство Божие, ни жизнь благодатная. Если же такой человек смиряться не хочет, будет в своих психических срывах навязывать священнику психически нездоровую атмосферу, то тогда беда. Таких людей обязательно надо лечить. Они очень часто говорят:
– А почему вы благословляете пить “таблетки”. Разве от душевного заболевания можно лечить таблетками? Я вот пришла в церковь, прошу благодати Божией, хочу, чтобы Бог исцелил мою больную душу. А почему вы посылаете к врачам? Что, благодать Божия не действует?
Благодать Божия действует, и любого, самого больного человека, Бог может в одно мгновение исцелить от любой болезни. Хромого может сделать целым, слепого может сделать зрячим, а психически больного может сделать здоровым, это безусловно. Но почему же Господь не хочет? Вот ты хромой и хромай всю жизнь. Почему? А потому, что Господь тебя смиряет таким образом, потому, что на тебя положен такой крест Богом. А может быть ты сам себе этот крест выбрал когда-то. Такое тоже может быть.
Надо смиряться. Вот тебе не дано видеть двумя глазами, а только одним. А ты будешь глухой… И все мы такие глухие, косые, слепые и больные, и каждый из нас должен нести свой крест. Точно так же и психически больной человек тоже должен нести свой крест. У меня гипертония, я должен пить таблетки. Господь может меня исцелить, так чтобы у меня было нормальное давление. Но Господь предпочитает, чтобы я пил таблетки, а не получил такое чудесное исцеление. Я не достоин этого чуда, нужно, чтоб я смирялся и сознавал каждый день свою немощь и свое бессилие, тянул свою лямку и страдал своей болезнью.
Точно также с любой другой болезнью, и с психической тоже. Господь может тебя исцелить. Но сегодня, или, может быть, всю жизнь, Господь хочет, чтобы ты пил таблетки. Это вовсе не значит, что тебе не надо причащаться, и что это тебе вместо причастия. Так вот и я причащаюсь, живу благодатью Божией, но это не значит, что мне таблетки от гипертонии пить не надо. Все равно надо. Господь может меня исцелить, но не исцеляет.
Нужно уметь объяснить человеку, что он должен слушаться, смиряться, должен признать себя больным, и согласиться на свою больную участь. Духовная жизнь только тогда возможна, когда человек согласится признать истинное положение вещей и смирится, согласится жить с тем крестом, который Господь дал ему. Это и есть вера. Если человек не хочет жить так, как Бог ему велит, не принимает креста и не следует за Христом, не признает спасительность пути, на который Господь его поставил, то, значит, он неверующий. Если он неверующий, то чем ему поможешь? Опять приходится священнику терпеть, смиряться, мучиться, страдать. Он думает: “Если Господь меня нагружает этим, буду терпеть, может когда-то Господь что-то сделает Сам”.
Во всяком случае, священник должен обязательно увидеть правду, не дать себя обмануть никакими душевными подделками. И должен эту правду сказать пасомому. Если он правды слышать не хочет, говорить эту правду все равно нужно. Свидетельствовать о ней – это долг священника. А дальше – что Бог даст.
Я обещал поговорить о пастырской деятельности, которая не замыкается в рамках общины и относится не обязательно к духовным детям. Священника очень часто приглашают к больным, умирающим, часто священнику приходится бывать в критических ситуациях. Бывает, приходят молодые, мужчина или женщина и говорят, что у них в семье ужас, что грозит развод, или что безнадежно заболел ребенок, или приходит мать и говорит, что сын или дочь сбились с пути, в плохую компанию попали, или в тюрьму даже, или что умерла жена, или умер муж. Одним словом, масса трагических, драматических ситуаций всегда сопутствует жизни священника.
Священник, которого мы до сих пор рассматривали как главу общины, человека, призванного руководить сложившейся духовной семьей, одновременно должен являться и скорой помощью. Эта функция с него никогда не снимается. Он должен быть готов в любое время дня и ночи отправиться к умирающему, чтобы его поисповедовать и причастить, как говорят, напутствовать перед смертью.
Надо сказать, что сами каноны предусматривают особенное отношение священника к таким проблемам. Если пришли священника позвать напутствовать умирающего, то священник должен оставить службу и идти к больному, потому что милосердие и забота о спасении души человеческой превыше всего. Даже литургию в этом случае тоже положено оставить, если она еще не дошла до Херувимской песни. Если уже поют Херувимскую песнь, то священник не имеет права оставить литургию, он должен ее дослужить до конца и вручить судьбу умирающего Богу.
Теперь так практически не бывает. Раньше, когда писались эти каноны, то имелось в виду, что в каждом селе, в каждом небольшом городке есть храм, и прихожане живут вокруг этого храма. И можно пойти пешком по деревне, причастить и вернуться обратно. Сейчас у нас таких приходов часто нет, их лучше назвать “приезды”, то есть наши прихожане в основном теперь приезжают в храм, часто издалека, часто не по территориальному, не по географическому принципу, приезжают именно к священнику, как бы далеко он ни служил. Теперь почти невозможно исповедать умирающего. К тому же стали приглашать к умирающему довольно редко. Обычно причащают больных, но не умирающих.
Тем не менее ходить к больным и тяжелобольным священнику приходится довольно регулярно. Бывает, что умирающий ненадолго, на остаток своих дней, становится духовным чадом священника. И он его на последнем отрезке жизненного пути приводит к Богу. Если умирающий еще в сознании, то здесь особенно благоприятная ситуация для деятельности священника. Умирающий человек бывает уже отрешен от всего земного, от земных забот, от страстей, пристрастий, он действительно думает о вечности, его надежда уже только на Бога. С ним священник обычно быстро находит глубокий контакт. Умирающему просто и легко объяснить самое главное. Нужно его побудить исповедаться, и он обычно старается изо всех сил вспомнить свои самые тяжкие грехи и обязательно очистить свою совесть. Ложный стыд и все подобное отступают.
Для молодого священника такие случаи бывают очень полезны, они многому научают его. От священника здесь требуется любовь, и только любовь. Тут меньше требуется опыт духовнический, потому что задача проще. Нельзя такого умирающего человека с холодностью или со строгостью осуждать, укорять, воспитывать. Тут нужна просто милость.
В наше время очень много людей умирает от рака. В древние времена, когда составлялся чин причащения умирающих, не было такого количества смертей от этого заболевания. У раковых больных часто бывает непроходимость, они не могут глотать. Мы сконструировали завинчивающуюся Чашу, куда можно взять Святую Кровь от литургии и причастить маленьким количеством Святой Крови умирающих, не давая Частицу Тела Христова, которую они не могут проглотить. Именно так причащали отца Иоанна Кронштадского перед смертью. Он причащался каждый день, но он умирал от рака и не мог глотать перед смертью.
Такие умирающие больные представляют для священника трудность. Бывает, такого больного непрерывно рвет, тогда его причащать нельзя или только на чудо надеяться. Бывает, что больной заразный, умирает от туберкулеза или от чахотки, есть реальная опасность заразиться. Бывает так, что больной вызывает очень сильное чувство брезгливости, оттого, что уже происходит процесс распада, тяжело общаться. Бывает, человек очень изуродован болезнью. Все это священник должен преодолеть своей любовью. И в каждом таком человеке увидеть чадо Божие, своего брата, должен пожалеть его, и эта жалость и любовь должна превозмогать всякую брезгливость и страх. Священник находится на службе Богу, он должен думать здесь не о себе, а об этой кающейся, подошедшей к последнему пределу душе. И здесь, конечно, священник, более чем кто-либо должен молиться, помочь человеку в его смертном подвиге не потерять мужество, не потерять веру. Очень часто священнику приходится сказать умирающему о том, что его болезнь смертельна, сказать тогда, когда родственники этого не говорят. Иногда приходится крестить таких умирающих, потому что они еще не крещенные.
Бывают трудности иного порядка. Например, часто вызывают к человеку, который уже, по существу говоря, не контактен в полной мере, а иногда и вовсе не способен к контакту. Есть каноны, которые запрещают причащать, по-славянски говоря, “изумленных”, то есть тех, кто уже находится в Полном беспамятстве, совершенно без сознания. Таких людей по канонам причащать запрещается потому что всякое таинство совершается по вере, а здесь человек уже не может осознать, почувствовать, что его причащают.
Однако, могут быть разные подходы к этому вопросу. Предположим, умирает близкий вам человек, прихожанин или прихожанка, которые постоянно ходили, причащались, молились, вы знаете всю их жизнь. Он заболел очень тяжело, может у него случился инсульт или что-нибудь в этом роде, и вот он умирает. Как же его не причастить? Тут священник имеет дерзновение причастить такого человека или капелькой Святой Крови, если больной уже не глотает, или малой частицей Святых Даров, потому что он уверен, что этот человек не отпал от Церкви, он в Церкви жил все время, и нет препятствия его причастить в этот момент. Мне приходилось много раз в таких ситуациях находиться. Бывают удивительные чудеса, бывает, что причастишь человека, и он приходит в себя после этого, даже иногда поправляется и еще какое-то время живет, будучи смертельно больным.
Но если зовут к человеку, который раньше никогда в церковь не ходил, даже заявлял себя неверующим, и вот он потерял сознание, уже умирает, так и не выявив своего отношения к Богу, то такого священник причащать не имеет права. Тут канон имеет полную силу, потому что нельзя причащать неверующего человека, человека, который не хочет причаститься. Мы не знаем, хотел он или не хотел, верил он или не верил, он не просил об этом, он не заявлял этого.
В подобных случаях встречаются разные искушения. Приведу такой пример. Одна христианка, очень темпераментная дама, еврейка, обратившаяся к вере, много лет прожившая в церкви, в течение большей части своей жизни пыталась обратить к вере свою сестру. Но та ни в коем случае не хотела креститься. И сколько лет она ни пыталась ее убедить, уговорить, объяснить, книжки давала, та с гневом отрицала все эти ее предложения и креститься не хотела. Но вот она тяжело заболела, и сестра-христианка за ней ухаживала в больнице. И уговаривала ее: “Смотри, как тебе плохо, может скоро умрешь, ну крестись”. Но сестра все равно не хотела креститься, отказывалась. Наконец она потеряла сознание. А сестра-христианка решила, что теперь-то ничто не мешает ее покрестить. Она начинает звонить, спрашивать у разных духовников и даже епископов, как поступить (а у нее были большие связи). Одни священники говорят, что нет, нельзя. Как же можно крестить, когда она не хотела. А другие говорят, ну что же, попробуй. И, не получив однозначного запрета, эта дерзновенная христианка все-таки окрестила свою умирающую сестру, которая в себя перед смертью так и не пришла. Значит, умерла теперь уже “крещенной”, теперь можно ее отпевать, ведь самое главное у нас “отпеть” человека. При всем моем уважении к этой уже покойной христианке, я, конечно, сказал ей, что такой способ действий совершенно неправомочен. Такого насилия над совестью человека, над его волей мы совершать не можем. Все подобные случаи, конечно, недействительны. Признать такого человека крещенным я бы не решился. Если бы мы признали его крещенным, то это значит, что мы признаем какую-то православную магию. Это значит, что мы не понимаем, что такое православное таинство. Конечно, этот поступок продиктован был любовью, и она оправдывала себя тем, что неверующая сестра была крещена по вере и по любви верующей сестры. Но в этом случае такое “замещение” провести нельзя. Если бы она хоть как-то обнадежила, сказала хотя бы: “Да, верю, покрести меня,” и потеряла сознание, тогда еще можно было бы сделать так. Но она ни разу не ответила согласием на многочисленные предложения.
Точно так же и причастить человека, который свою веру не выразил, мы не можем. Со мной был такой случай. Дочь позвала причастить свою умирающую мать. Прихожу. Вижу, что эта пожилая женщина уже в полном беспамятстве. Я спрашиваю:
– Она причащалась когда-нибудь?
– Да нет.
– Ну она просила, вы говорили с ней, просила ее причастить?
– Да, нет, не говорила.
– Ну она хотя бы верующая?
– Ну вроде, да, но вообще-то я не знаю.
Мне трудно было отказать ей, но я сказал, что я причащать ее не могу. Давайте с вами молиться Богу, о том, чтобы она пришла в себя. И когда она придет в себя, тогда позовите. И ушел. На другой день или через несколько дней прибегает эта дочь и говорит:
– Батюшка, она очнулась.
Я прихожу к ней, а она по-прежнему почти без сознания находится. Но эта дочь стала ее трясти, и она открыла глаза. Я спрашиваю:
– Вы хотите причаститься, вы верите в Бога?
Она говорит:
– Да, верю, хочу.
Я ее причастил, она сразу потеряла сознание и умерла.
Конечно, в этом случае уже не приходится человека исповедовать подробно за всю его жизнь, как надо было бы сделать. Но тут мы на милость Божию должны полагаться. Отказать в последнем напутствии, в причастии человеку, который желает этого, мы не можем. Каноны, правда, иногда предусматривают запреты и отлучение от Церкви даже на смертном одре. Обычно запрещения бывают “кроме смертного одра”. Когда человек умирает, то его можно причастить даже, если он находился под запрещением.
В подобных случаях не может быть формализма. Здесь действует принцип милости и врачевания, безусловно. Но если знаешь, что человек как-то очень тяжко нагрешил в этой жизни, нужно побудить его к тому, чтобы он хоть как-нибудь покаялся.
Есть еще одна большая категория инвалидов, людей несчастных, больных, детей неполноценных, которых иногда невозможно считать духовными чадами. Просто потому что они бывают тяжело психически больны, или совсем сумасшедшие или какие-то просто неполноценные люди. Таких довольно много в наше время. Здесь, конечно, деятельность священника с точки зрения земной, бесперспективна. В обычном общении можно воспитать людей и много можно сделать. С этими людьми ничего сделать нельзя, они только потребляют у священника его силы и ничего в ответ дать не могут. Тем не менее, именно эта деятельность является одной из самых плодотворных, как это ни удивительно. Здесь всегда действует чудо, благодать Божия. Священник, который устремляется на помощь, окормляет несчастных, больных, обездоленных, ненормальных, дефективных, сторицею получит от Бога. Мы часто думаем, что для Церкви эти люди балласт, бесполезные. На самом деле это совсем не так. Это, если хотите, люди драгоценные для Церкви. Это красота Церкви. Все эти немощные, больные – это люди, которые в Церкви занимают особенное прекрасное место. Забота о них и служение им – это как раз наиболее полное явление христианского духа. Это воплощение Христовой любви. И когда священник служит таким людям, то чувствует большую радость, удовлетворение, ибо здесь всегда ощущается благодатное присутствие Божие.
Пастырская деятельность священника, как видите, многогранна. И очень часто бывает так, что священник должен, по слову Христову, оставлять своих 99 благополучных, здоровых овец, и устремляться за одной погибающей или пропадающей овцой. Приходится отдавать предпочтение несчастным, людям, попавшим в тяжелые обстоятельства. А община, которая уже живет при священнике, она иногда оказывается пренебрегаемой. Эта специфика священнического служения противоречит земному расчету, земным подходам.
Есть такие слова Христа: “Пусть твоя левая рука не знает, что делает правая”. В жизни священника это с особенной силой подтверждается. Если священник делает добрые дела, может быть, дает милостыню, деньги, или просто свои силы, свое время, не жалеет себя, то поступает как бы абсурдно. Бывает так, есть у него небольшая сумма денег, и у него семья, дети. И вдруг к нему приходит человек попавший в беду, голодный и просит денег. Практически всегда, если священник отдаст деньги с любовию, он тут же получит гораздо больше. Обязательно Господь пришлет к нему того, кто даст с лихвой и восполнит и в десять, и во сто раз. Конечно, нельзя тут действовать по такому расчету: дам, может, получу гораздо больше. Но священник должен всегда помнить, что он – служитель Христов, и если он будет жить праведно, чисто, то Христос будет с ним. И все Евангельские заповеди, все Евангельские обетования обязательно будут исполняться в его жизни, в его служении, если он будет искренне служить Богу, по совести, с любовью, с верой. И так действительно всегда и бывает. В своей деятельности священник должен быть и разумным, и рассудительным, и должен быть у него дар рассуждения, но он должен жить по вере. Не по расчету земному, а по вере.
Прежде всего, самое главное – исполнить волю Божию, исполнить заповедь Божию, вот первый долг, вот способ жизни.
Можно уже закончить этот раздел о пастырской деятельности, о пастырской духовной работе, но имеет смысл вернуться еще раз к проблеме чрезвычайно острой и трудной, которая стоит в жизни каждого пастыря. По-разному у разных священников, но одна и та же проблема обязательно встает. Что же получается из его усилий? Вот священник трудится, может быть, много лет. Что же получается в результате этих трудов?
Можно смело сказать, что все добрые труды принесут добрые плоды, а все плевелы, которые священник сам сеет, подчиняясь своим страстям, конечно, принесут плоды злые. И все эти злые плоды придется ему потом расхлебывать. Хотя нельзя, может быть, подсчитать все это формально, но все-таки священник должен оглянуться и увидеть, что происходит с ним, что происходите его паствой. Дело в том, что очень часто наши усилия в достижении какой-то цели приводят к цели противоположной. Это закон, который мы называем гетерогенностью цели, всегда нужно помнить. Бывает, что в деятельности священника заложена какая-то очень серьезная ошибка, которую он не понял вовремя. Поэтому нужно все время оборачиваться, смотреть на плоды своих трудов, вот ты сеял пшеницу, а что вырастает? Может, вырастает только крапива, тогда нужно подумать, стоит ли дальше таким земледелием заниматься?
Оборачиваясь на свои труды, в наше время священник видит, по большей части, грустную картину… Но бывает, конечно, и радость. Я знаю много ревностных священников, у которых очевидны большие плоды. Они много успели собрать людей, собрали сильные большие общины, в этих общинах многие люди пришли или приходят к вере. Воспитываются дети в церкви, устраиваются новые храмы, приходы, открываются школы. Такие общины существенно влияют на жизнь общества и на жизнь Церкви.
Но, кроме социального, видимого земного результата, устроительного, материального, душевного, есть еще результат духовный. Что происходит сегодня в Церкви? Мы видим, что храмы, по большей части, наполняются, такие общины их наполняют, даже открывают новые храмы, восстанавливают их. Но кем они наполняются? Людьми верующими, православными, которые часто причащаются, хотят часто исповедоваться… И все же есть в этом что-то очень грустное. Можно довести людей до какого-то уровня, и дальше они останавливаются, и идти больше не могут. И уровень этот не такой уж высокий. Обычно это уровень людей, которые не совершают смертных грехов, не блудят, не пьют, не воруют, не колдуют, не бьют своих родителей, не ругаются, может быть, не курят даже. Они причащаются часто, но когда смотришь на этих людей, не видишь, что человек растет дальше и восходит от силы в силу, приближается ко Христу. Сделана лишь начальная работа, что-то предварительное…
Грустно, что настоящих плодов не видно. Ведь по-настоящему каждый христианин, каждый человек призван к святости. Иначе говоря, все те, кто приходит в Церковь, кто начинает жить церковной жизнью, должны постепенно делаться духовными людьми, праведными, святыми. А этого нет. Видно, что наша церковная жизнь и пастырская работа ограничиваются каким-то весьма невысоким пределом, который оказывается для многих из нас непреодолимым.
Можно провести такую параллель. Вот какая-то туристская группа подымается все выше и выше в горы. Сначала это лесистые тропки, ущелья очень красивые, дорога, а там, глядишь, альпийские луга, леса уже нет. Еще выше подымаешься и попадаешь в ущелье, где нет никакой растительности, только низкорослые кустарники, травка небольшая и высокие снежные горы, с которых сползают ледники. Из этих ледников берут начала реки. Доходишь до места, где обычно бывает приют, и дальше на перевал нужно идти уже по снегу, лезть на ледник. А для этого необходимо иметь специальное снаряжение, ботинки, ледорубы, связки, инструктора совсем другого, уже не туриста, а альпиниста. И поэтому на таком рубиконе туристы останавливаются и уже дальше не идут. Дальше смертельно опасно, дальше другая категория трудности. Туристские прогулки на этом уровне заканчиваются. Скажем, до высоты две с половиной, три тысячи метров можно дойти такому туристу. А на четырехтысячную высоту никак не залезешь, если ты не альпинист. Туда не пускают, нельзя, а полезешь – убьешься.
Нечто подобное видно и в нашей церковной жизни. Наша церковная жизнь до определенной высоты доводит нас. Здесь мы с уверенностью бегаем, прыгаем, трудимся, что-то строим, устраиваем. Но все это до какой-то отметки. А дальше? Мы не знаем, как дальше надо жить. И, оказывается, что инструкторов или проводников, которые знают, как дальше жить, уже практически нет, они недосягаемы. А если они есть, то их раз-два и обчелся, и к ним уже попасть нельзя, это такие святые старцы, которых, может быть, человека три на всю Россию осталось. Обычные хорошие батюшки, духовники, вот тут еще умеют, а дальше – уже не умеют. Научить молитве умной они не умеют, потому что сами не молятся, им некогда, они работают прорабами, и учителями и еще неизвестно кем, но только не молятся, им некогда. Они не умеют научить побеждать страсти свои по-настоящему, до конца, не умеют научить жить присутствием Божиим, научить жить по воле Божией, не умеют слышать волю Божию.
И возникает грустное, тяжелое чувство ограниченности. Человек, который пытался, пытается жить духовной жизнью, наверное, знает это чувство, ощущение своего банкротства. На поверку оказалось, что ничего ты не умеешь, не знаешь, что вот так ты хорохорился, хорохорился… В общем, по-настоящему ничего не сумел.
Есть ли какой-то выход? Можно ли на что-то надеяться? Ответ должен быть дан объективный и честный – надежды у нас немного здесь. Следует признать, что мы дожили до такого периода церковной истории, когда многое для нас стало невозможным, запредельным, многие подвиги от нас удалились, стали для нас немыслимыми, невозможными. Вы помните, наверное, что говорится о последних временах, что эти времена будут столь трудны, что если кто только призовет Имя Господне в это время, тот и спасен будет. Не понадобится вообще ничего, а только в этот страшный момент Имя Божие призвать, и то уже спасешься ввиду страшных трудных обстоятельств времени.
Каждому времени соответствует свой уровень трудности и свои достижения духовные. Господь не вменит нам то, что мы не достигаем таких вот уровней, такой праведности, святости, как древние святые.
Но от нас требуется то же самое, что и от них – требуется подвиг. Подвиг наш не будет столь плодотворным, как их подвиг. Когда преподобный Серафим подвизался в Саровских лесах, он достиг совершенства, высокой святости. А когда в этих же лесах сидели в лагерях священники и епископы, они не достигали там такого совершенства, такой прозорливости, чудотворений. Но подвиг их был, может быть, не меньшим. Это другой подвиг и другие плоды этого подвига. И Господь вменит им их подвиг в святость.
Вы знаете, в народе говорят: “Ты делай свое дело, а если чего-то ты не умеешь, то Ангел за тебя сделает, если ты действительно полагаешь все свои силы”. Когда человек трудится, живет подвигом, тогда ограниченность снимается, уходит. Господь Своей благодатью восполняет помимо человека и помимо священника все необходимое. Все то, чего не может дать священник, будет дано Богом, если этот священник по-настоящему трудится, т.е. живет подвигом.
Очень часто случается, что духовные чада начинают разочаровываться в чем-то, они тоже жить подвигом не умеют, не хотят. Они не ищут духовной жизни, духовного подвига, они ищут какого-то комфорта, каких-то особых отношений. Они перестают искать смирения, послушания, а начинают требовать от своего духовника, чтоб он их понимал, чтоб он уделял им время, чтоб он их слушал, чтобы он с ними беседовал без конца, чтобы он к ним как-то относился, начинают хамить, дерзить своим духовникам. В наше время это очень-очень часто бывает.
По существу нужно признать, что духовных детей очень мало. Их почти что нет. Возможно есть огромная толпа народу, но это все не духовные дети. Душевные дети, которые духовною жизнью жить даже не собираются. Если, так называемое, духовное чадо хамит своему духовнику, то это не духовное чадо, уверяю вас. Точно так же, если духовное чадо не желает слушаться, ему говоришь раз, два, три, а оно не слушается, то это, конечно, не духовное чадо, только название одно осталось.
И вот здесь священнику нужно прозреть, и со всей очевидностью признать, что чего-то высокого не вышло, не выходит у него, и смело сказать этим своим так называемым духовным детям:
– Не надо обманывать друг друга. Не хочешь так, иди куда-нибудь в другое место и все. Зачем играть в послушание, в какие-то отношения. Зачем это делать?
Это будет гораздо лучше, гораздо честнее. Обычно священник к этому приходит, в конце концов. Он начинает избегать этих бесплодных отношений, отношений, которые оставляют только одну тяжесть на душе. И поэтому мы очень часто видим пожилых священников, очень хороших, у которых духовных чад почти что нет. Когда-то были приходы, а на старости лет никого не осталось. Может, есть два-три человека, а может, пять. Почему? Потому что не стало сил у этого батюшки исповедовать без конца, и беседовать он не может уже, душевного интереса он не представляет больше для этих душевных чад. А людей, которые действительно хотят его слушаться, которые верят ему, оказывается очень-очень мало. Может была община человек 500, а осталось, может быть, пять. Остальные все куда-то разбрелись.
Людей, по-настоящему желающих искать подвига духовной жизни, очень мало. Подавляющее большинство ищет жизни душевной, душевного комфорта, душевных отношений, жизни земной, а не небесной, не хочет освобождаться от своих страстей, не хочет отказываться от своей воли, не хочет ничем существенным жертвовать.
Людей, желающих отказаться от своей воли, стать послушными, искать волю Божию, очень мало. И поэтому священнику нужно не давать ввести себя в заблуждение. Кипит деятельность, все оживает, все растет, строятся храмы, вроде все плодоносит, священнику дают награды, повышают его в чинах, все образцово, все прекрасно. Он может поверить в то, что все действительно прекрасно… Нужно помнить обязательно всякому пастырю, что прекрасно будет только тогда, когда он будет приближаться к Богу, и когда его паства тоже будет идти к Богу, к духовной жизни, к жизни благодатной. Тогда только будет прекрасно, когда все лучше и лучше будет совершаться Божественная литургия, когда на совести, на душе появится благодатный свет, когда все меньше будет иметь значение всякое земное благополучие, земные достижения, награды. Все это будет он ни во что вменять, если прикоснется к жизни благодатной, к жизни с Богом. Вот если так он будет жить, то к нему постепенно будут собираться духовные чада, которые будут иметь такое же устроение. Если же он в основном погружен в земную деятельность, то и чада его будут такими же, земными, а не духовными.
Более всего священнику должно бояться подмены, потому что подмена несет в себе дух антихриста, вместо Духа Христа.
Он должен смотреть – а он не заблудился, сам-то он не забыл единственно правильную цель? Ко Христу ли он идет, и готов ли он пожертвовать всем ради того, чтобы остаться со Христом? И должен смело признавать, что мало он умеет, мало получается, и среди тех, кто идет за ним, очень мало настоящих духовных чад. И, занимаясь всевозможной деятельностью, и благотворительной, и преподавательской, и организаторской, и строительной, и просто отправлением служб и треб, священник должен помнить о едином на потребу – о том, что самое главное, чем никогда нельзя пожертвовать, нельзя поступиться – реальная жизнь с Богом, жизнь благодатная. Все остальное без благодатной жизни не имеет никакой цены, никакого смысла и будет давать только обратный результат.
“Покаяние, исповедь, духовное руководство”. – М.,2002 г.
К. Лебедев. Исповедь кающегося
Исповедь (покаяние) - одно из семи христианских Таинств, в котором кающийся, исповедующий свои грехи перед священником, при видимом прощении грехов (чтении разрешительной молитвы), невидимо разрешается от них Самим Иисусом Христом.
Таинство это установлено Спасителем, сказавшим Своим ученикам: «Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите (развяжете) на земле, то будет разрешено на небе ». И в другом месте: «Примите Духа Святого: кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся ». Апостолы же передали власть «вязать и разрешать» своим преемникам - епископам, которые в свою очередь при совершении Таинства рукоположения (священства) передают эту власть священникам.
Святые отцы называют покаяние вторым крещением: если при крещении человек очищается от власти первородного греха, переданного ему при рождении от наших прародителей Адама и Евы, то покаяние омывает его от скверны собственных грехов, совершенных им уже после Таинства Крещения.
…Покаяние имеет три свойства, или части: очищение помыслов, терпение находящих скорбей и молитву, т.е. призывание Божией помощи против злых прилогов вражиих. Три эти вещи одна без другой не совершаются. Если одна часть где прерывается, то и другие две части там не тверды бывают.
Преподобный Амвросий Оптинский
Для того, чтобы Таинство Покаяния совершилось, со стороны кающегося необходимы: осознание своей греховности, искреннее сердечное раскаяние в своих грехах, желание оставить грех и не повторять его, вера в Иисуса Христа и надежда на , вера в то, что Таинство Исповеди имеет силу очистить и смыть по молитве священника чистосердечно исповеданные грехи.
Покаяние должно быть искреннее и совершенно свободное, а никак не вынужденное временем и обычаем или лицом исповедующим. Иначе это не будет покаяние. Покайтесь, сказано, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф 3:2), приблизилось то есть само пришло, не нужно долго искать его, оно ищет вас, вашего свободного расположения, то есть сами раскаивайтесь с сердечным сокрушением.
Апостол Иоанн говорит: «Если говорим, что не имеем греха, - обманываем самих себя, и истины нет в нас». В то же время от многих приходится слышать: «Я не убиваю, не ворую, не прелюбодействую, так в чем же мне каяться?» Но если мы внимательно познакомимся с Божиими заповедями, то обнаружим, что грешим мы против многих из них. Условно все прегрешения, совершенные человеком, можно разделить на три группы: грехи против Бога, грехи против ближних и грехи против самого себя.
О начале христианской жизни через покаяние или о покаянии и обращении грешника к Богу
Благодатная христианская жизнь начинается в Крещении. Но немногие сохраняют эту благодать, большая часть христиан ее теряет. Видим, что одни больше или меньше развращены, с дурными началами, которым позволено развиться в них и укорениться. В иных, может быть, и положены добрые начала, но в ранние годы юноши или по собственному влечению, или по соблазну от других забывают их, начинают привыкать к плохому и привыкают. Все такие не имеют уже в себе истинно христианской жизни; им снова надо начинать ее. Наша святая вера предлагает для этого Таинство Покаяния. «А если бы кто согрешил, то мы имеем ходатая пред Отцем, Иисуса Христа, праведника» (1 Ин. 2, 1). Согрешил ли, познай грех и покайся. Бог простит грех и опять даст тебе «сердце новое и дух новый» (Иез. 36, 26). Другого пути уже нет: или не греши, или кайся. Даже, судя по многочисленности грешащих после крещения, надо сказать, покаяние стало для нас единственным источником истинно христианской жизни.
В Таинстве Покаяния у одних только очищается дар благодатной жизни, уже воспринятой и действующей в них; у других эта жизнь только начинается или дарится заново. Мы будем рассматривать его с этой последней стороны.
У вторых происходит резкое изменение к лучшему, перелом воли, отказ от греха и обращение к Богу или разжигание огня заботы только о богоугождении с отказом от себя и всего другого. Больше всего характерен болезненный перелом воли. Человек привык к плохому, надо теперь как бы раздирать себя. Он оскорблял Бога, надо теперь гореть в огне честного суда. Кающийся испытывает болезни рождающих и в чувствах сердца некоторым образом прикасается мучениям ада. Плачущему Иеремии заповедал Господь «разорять… созидать и насаждать» (Иер. 1, 10). И плачевный дух покаяния послан Господом на землю, чтобы, проходя в приемлющих его «до разделения души и духа, составов и мозгов» (Евр. 4, 12), разрушал прежнего человека и полагал основы для создания нового. В кающемся то страх, то легкая надежда, то страдание, то легкое утешение, то почти ужасы отчаяния, то дуновение радости милосердия сменяются одни другими и вводят или держат его в состоянии гибнущего или расстающегося с жизнью, но в надежде на новую.
Это болезненно, но спасительно, и так неизбежно, что кто не ощущал такого болезненного перелома, тот не начинал еще жить через покаяние. И нет надежды, чтобы человек смог и стал очищать себя во всем, не пройдя через это горнило. Решительное и живое противление греху бывает только от ненависти к нему; ненависть к нему – от чувства зла от него; чувство же зла от него испытывается во всей силе в этом болезненном переломе в покаянии. Тут только человек всем сердцем ощущает, какое великое зло есть грех, потому после и будет бежать от него, как от адского огня. Без этого же болезненного испытания хоть и станет себя очищать иной, но будет очищать только слегка, больше внешне, чем внутренне, больше в делах, чем в мыслях, а потому и сердце его все будет оставаться нечистым, как непереплавленная руда.
Такое изменение производит в человеческом сердце Божественная благодать. Только одна она может воодушевить человека поднять руку на себя, чтобы принести себя Богу в жертву. «Никто не может придти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня» (Ин. 6, 44). «Сердце новое и дух новый подает Сам Бог» (Иез. 36, 26). Человеку самому жаль себя. Слившись с плотью и грехом, он стал одно с ними. Отделить его и вооружить против себя может только внешняя, высшая сила.
Так, изменение грешника производит благодать, но не без свободного желания. В Крещении благодать дается нам в момент совершения над нами этого Таинства, а свободная воля приходит позже и принимает данное. При Покаянии же свободное желание должно участвовать в самом изменении.
Изменение к лучшему, обращение к Богу, как будто должно быть мгновенным или минутным, как это и бывает. Но предварительно оно проходит несколько поворотов, означающих сочетание свободы с благодатью, где благодать овладевает свободой и свобода подчиняется благодати, – поворотов, необходимых для каждого. Одни проходят их быстро, у других же это продолжается целые годы. Кто может проследить все, что здесь происходит, особенно когда очень разнообразны способы благодатного воздействия на нас и бесчисленны состояния людей, на которых оно начинает действовать? Но при всем разнообразии есть здесь один общий порядок изменения, которого никто не может миновать. Каждый кающийся живет во грехе – и каждого преображает благодать. Поэтому на основании понятия о состоянии грешника вообще и отношения свободы к благодати и можно теперь показать этот порядок и определить правилами.
1. СОСТОЯНИЕ ГРЕШНИКА
Грешника, которому необходимо обновляться в покаянии, слово Божие обычно изображает погруженным в глубокий сон. Отличительная черта таких людей не всегда явная порочность, но собственно отсутствие этой воодушевленной, самоотверженной заботы о богоугождении с решительным отвращением ко всему греховному. У них благочестие не составляет главной цели забот и трудов; они, заботясь о многом другом, совершенно равнодушны к своему спасению, не чувствуют, в какой опасности находятся, не стремятся к добродетели и проводят жизнь холодную к вере, хотя иногда аккуратную и внешне безукоризненную.
Отвернувшись от Бога, человек останавливается на себе и себя ставит главной целью всей своей жизни и деятельности. Это хотя бы потому, что после Бога нет для него ничего выше себя самого, особенно же потому, что, получив прежде от Бога всю полноту, а теперь оставшись без Него, он спешит чем-то себя наполнить. Образовавшаяся в нем пустота из-за отпадения от Бога постоянно разжигает в нем ничем не удовлетворимую жажду – неопределенную, но непрестанную. Человек стал бездонной пропастью, он усиленно заботится наполнить эту бездну, но не видит и не чувствует наполнения. Поэтому весь свой век он в поте, труде и огромных хлопотах: занят разнообразными делами, которыми надеется утолить пожирающую его жажду. Эти дела поглощают все его внимание, все время и всю деятельность. Они – первое благо, в котором он живет сердцем. Отсюда понятно, почему человек, считая себя исключительной целью, никогда не бывает в себе, а все – вне себя, в вещах, сотворенных или изобретенных суетой. От Бога, Который есть полнота всего, он отпал, сам пуст, осталось как бы разлиться по бесконечно разнообразным вещам и жить в них. Поэтому характерная черта греховной жизни – это при беспечности о спасении забота о многом.
Виды и отличия этой заботы зависят от свойства образовавшихся в душе пустот. Пустота ума, забывшего о Едином, Который есть все, рождает заботу о многознании, разузнавание, пробование, любопытство. Пустота воли, лишившейся обладания Единым, Который есть все, производит желание многого или всего, чтобы все было в нашей воле, в наших руках, – это обладание. Пустота сердца, лишившегося наслаждения Единым, Который есть все, создает жажду многих и разнообразных удовольствий или поиск бесчисленных вещей, которыми надеемся удовлетворить свои чувства, внутренние и внешние. Так, грешник всегда в заботах о знании, обладании, наслаждении, услаждается, овладевает, узнает. Это – круговорот, в котором кружится он весь свой век. Любопытство манит, сердце надеется получить удовольствия и увлекает волю. Что это так, всякий может проверить сам, понаблюдав над движениями своей души хотя бы один день.
В этом круговороте и жил бы грешник, если его оставить одного: такова уж наша природа, когда рабски служит греху. Но этот круговорот в тысячу раз увеличивается и усложняется оттого, что грешник не один. Есть целый мир людей, которые только и делают, что разузнают, наслаждаются, добывают, которые привели в порядок все необходимые для этого приемы, подчинили законам, поставили в необходимость всем принадлежащим к их власти. Они, объединяясь, неизбежно приходя в соприкосновение, трут друг друга и в этом трении только возвышают в десятые, сотые и тысячные степени любопытство, обладание и услаждение, в них видя все счастье, блаженство и жизнь. Это суетный мир; его занятия, обычаи, правила, связи, язык, развлечения, понятия – все, от малого до великого, пропитано духом этих трех видов заботы и ведет к безрадостной духовной гибели тех, кто любит этот мир. Живо связанный со всем этим миром, всякий грешник опутывается его тысячесплетенной сетью, закутывается в нее глубоко-глубоко, так что его самого и не видно. Тяжелое бремя лежит на грешнике – любителе мира и на каждой его части, так что и чем-то малым шевельнуть не по-мирски он не может, потому что тогда ему нужно поднять как бы тысячепудовую тяжесть. Потому за такое неосиливаемое дело и не берется никто, и не думает никто браться, но все живут, двигаясь по той колее, в какую попали.
К еще большей беде, в этом мире есть свой князь, неподражаемый по лукавству, злобе и опытности в обманах. Через плоть и вещественность, с которыми соединилась душа после грехопадения, он имеет к ней свободный доступ и, подступая, разносторонне разжигает в ней любопытство, властолюбие, чувственное самоудовлетворение. Разными своими прельщениями постоянно держит в этих состояниях, подучивает, как удовлетворить их, и потом или помогает выполнить эти планы, или мешает, указывая на другие, более сильные, все с одной целью – продлить и углубить пребывание в них. Это и есть смена мирских неудач и удач, Богом не благословенных. У этого князя есть целое полчище слуг, подчиненных ему духов злобы. В каждое мгновение быстро носятся они по всему обитаемому миру, чтобы там посеять одно, в другом месте другое, углублять запутанных в сети греха, подновлять веревки, ослабевшие и порвавшиеся, особенно же следить, чтобы никто не вздумал развязать их и выйти на свободу. В этом последнем случае они поспешно собираются вокруг своевольника, сначала по одному, потом отрядами и легионами, наконец, всем полчищем – и это в разных видах и приемах, чтобы преградить все выходы, починить нити и сети и, по другому сравнению, опять столкнуть в бездну начавшего выбираться из нее по обрыву.
Есть у этого невидимого царства духов особые места – тронные, где составляют планы, получают распоряжения, принимают отчеты с одобрением или осуждением. Это глубины сатанины, по выражению св. Иоанна Богослова. На земле, среди подвластных им людей, эти места – союзы злодеев, развратников, особенно неверов-кощунников, которые делом, словом и писанием всюду разливают греховный мрак и заслоняют свет Божий. Они выражают здесь свою волю и власть с помощью мирских обычаев, пропитанных греховными стихиями, всегда одуряющих и отвлекающих от Бога.
Так устроена власть греха! Всякий грешник – весь в ней, но держится преимущественно чем-либо одним. И это одно, может быть, на вид иногда вполне терпимо и даже одобрительно. У сатаны одна забота, чтобы то, чем человек весь занят, где его сознание, внимание, сердце, было не Бог единственно и исключительно, а что-нибудь вне Его, чтобы, прилепившись к этому умом, волею и сердцем, он имел это вместо Бога и о том только заботился, о том разузнавал, тем услаждался и обладал. Здесь не только телесные и душевные страсти, но и приличные вещи – ученость, искусство, забота о житейском – могут служить оковами, которыми сатана держит ослепленных грешников в своей власти, не давая им опомниться.
Если посмотреть на грешника в его внутреннем настроении и состоянии, то окажется, что он иногда и много знает, но слеп в отношении к делам Божиим и к делу своего спасения; что он хоть всегда в хлопотах и заботах, но не думает и не делает ничего для своего спасения; что он хоть всегда испытывает тревоги или удовольствия, но совершенно нечувствителен ко всему духовному. В этом отношении грехом поражены все его силы, и в грешнике действуют ослепление, безразличие и нечувствие. Не видит он своего состояния, а потому не чувствует и опасности своего положения, не чувствует опасности своей, а потому и не заботится избавиться от нее. Ему и в голову не приходит, что нужно изменяться и спасаться. Он в полной, неколебимой уверенности, что находится в своем правильном состоянии, что ему нечего желать, что все и должно оставаться так, как есть. А потому всякое напоминание о другом роде жизни считает лишним для себя, не слушает, даже понять не может, к чему оно, – сторонится его и избегает.
2. ДЕЙСТВИЕ БОЖИЕЙ БЛАГОДАТИ
Мы сказали, что грешник есть то же, что человек, погруженный в глубокий сон. Как крепко спящий, какая бы ни приблизилась опасность, не проснется сам и не встанет, если не подойдет кто-то другой и не разбудит его, так и погруженный в греховный сон не опомнится и не встанет, если не придет к нему на помощь Божественная благодать. По беспредельному милосердию Божию, она и готова для всех, всех обходит и зовет так, что слышно всякому: встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос (Еф. 5,14).
Такое сравнение грешников со спящими помогает всесторонне рассмотреть их обращение к Богу. А именно: спящий пробуждается, встает, собирается идти на дело. И грешник, обращающийся и кающийся, пробуждается от греховного сна, доходит до решимости измениться (встает) и, наконец, получает силу на новую жизнь в Таинствах Покаяния и Причащения (готов на дело).
(Епископ Феофан Затворник)
Грехи против Бога
Неблагодарность Богу.
- Неверие. Сомнение в вере. Оправдание своего неверия атеистическим воспитанием.
- Вероотступничество, малодушное молчание, когда хулят веру Христову, не ношение нательного креста, посещение различных сект.
- Упоминание имени Божия всуе (когда имя Бога упоминают не в молитве и не в благочестивом разговоре о Нем).
- Клятва именем Господа.
- Ворожба, лечение у бабушек - шепотуний, обращение к экстрасенсам, чтение книг по черной магии, чтение и распространение различных лжеучений.
- Мысли о самоубийстве.
- Нарушение обетов, данных Богу.
- Отчаяние в трудных ситуациях и неверие в Промысел Божий, опасение старости, нищеты, болезни.
- Осуждение Церкви и ее служителей.
- Продолжение греховной жизни в одной надежде на милосердие Божие, т. е. чрезмерное упование на Бога.
Грехи против ближних
Вспыльчивость, гнев, раздражительность. Непристойный крик, спор. Бранные, жестокие и колкие слова.
- Высокомерие.
- Лжесвидетельство.
- Месть.
- Насмешливость.
- Скупость.
- Невозвращение долгов.
- Неуплата за труд заработанных денег.
- Неоказание помощи нуждающимся.
- Непочитание родителей, раздражение их старостью.
- Непочтение к старшим.
- Неусердие в своей работе.
- Осуждение.
- Присвоение чужого - воровство.
- Ссоры с соседями и ближними.
- Убийство своего ребенка во чреве (аборт), склонение других к совершению убийства (аборта).
- Убийство словом - доведение человека клеветой или осуждением до болезненного состояния и даже до смерти.
- Употребление спиртного на поминках усопших вместо усиленной молитвы за них.
Грехи против самого себя
Многословие, пересуды, празднословие.
- Беспричинный смех.
- Сквернословие.
- Самолюбие.
- Делание добрых дел напоказ.
- Тщеславие.
- Желание обогатиться (сребролюбие) – любовь к деньгам, к имуществу. Размышление о средствах к обогащению. Мечтание о богатстве. Скупость, корыстолюбие. Пристрастия или болезненная излишняя любовь к разным предметам, лишающих душу свободы. Увлечения суетными попечениями. Любовь к подаркам.
- Зависть.
- Ложь.
- Употребление наркотиков, курение.
- Чревоугодие (чревообъядение) – обжорство, пьянство, тайноедение, лакомство, вообще нарушение воздержания.
- Любодеяние - разжигание блудных помыслов, нечистые желания, блудные прикосновения, просмотр эротических фильмов и чтение подобных книг.
- Блуд - это чисто плотское влечение безо всякой душевной близости.
- - это близость между людьми, не испытывающими любовных чувств друг к другу.
- Блуд противоестественный - физическая близость лиц одного пола, рукоблудие.
- Кровосмешение - физическая близость с близкими по родству или кумовству.
Хотя вышеперечисленные грехи условно разделены на три части, в конечном счете - это все грехи и против Бога (т. к. преступают Его заповеди и тем самым оскорбляют Его), и против ближних (т. к. не дают раскрыться истинным христианским отношениям и любви), и против себя (т. к. препятствуют спасительному устроению души).
Как подготовиться к исповеди?
Кающийся просит у Бога благодатной помощи: способности видеть свои грехи, мужества открыто исповедовать их, решимости простить согрешения ближних против него самого. С молитвой он приступает к испытанию своей совести. Образцы молитв, проникнутых глубоким покаянным чувством, оставили нам великие подвижники Церкви.
Желающий принести перед Богом покаяние в содеянных грехах должен подготовиться к Таинству Исповеди. К исповеди нужно приготовиться заранее: желательно прочесть литературу, посвященную Таинствам Исповеди и Причащения, вспомнить все свои грехи, можно выписать их на отдельный листок, чтобы перед исповедью просмотреть его. Иногда листок с перечисленными грехами отдают на прочтение духовнику, но о грехах, которые особенно тяготят душу, нужно рассказать вслух. Не нужно рассказывать духовнику длинных историй, достаточно изложить сам грех. К примеру, если вы находитесь во вражде с родственниками или соседями, не нужно рассказывать, что стало причиной этой вражды - необходимо покаяться в самом грехе осуждения родных или соседей. Богу и духовнику важен не список грехов, а покаянное чувство исповедуемого, не детальные рассказы, а сокрушенное сердце. Нужно помнить, что исповедь - это не только осознание собственных недостатков, но прежде всего - жажда очиститься от них. Ни в коем случае недопустимо оправдание себя - это уже не покаяние! Старец Силуан Афонский так объясняет, что такое настоящее покаяние: «Вот знак прощения грехов: если ты возненавидел грех, то простил тебе Господь грехи твои».
Хорошо выработать привычку каждый вечер анализировать прошедший день и приносить ежедневное покаяние перед Богом, записывая серьезные прегрешения для будущей исповеди у духовника. Необходимо примириться с ближними и попросить прощения у всех, кого обидели. Подготавливаясь к исповеди, желательно усилить свое вечернее молитвенное правило чтением Покаянного канона, который находится в православном молитвослове.
Чтобы исповедоваться, необходимо узнать, когда в храме происходит Таинство Исповеди. В тех храмах, где служба совершается каждый день, каждый день совершается и Таинство Исповеди. В тех же храмах, где нет ежедневной службы, нужно предварительно ознакомиться с расписанием служб.
После всякого греха нужно покаяние. Часто нужно каяться и пересматривать свою душу. Кто не кается и не радеет о покаянии, тот крайне запускает свое сердечное поле и дает усилиться в нем всяким греховным плевелам, коснеет во грехах, трудным делает себе покаяние и исправление.
Святой праведный Иоанн Кронштадский
Великая Среда
Великая Среда обычно является для верующих днём исповеди накануне Великого Четверга. Дело в том, что в четверг на Страстной православные стараются причаститься – но не все прихожане могут успеть исповедоваться в сам этот день, поэтому в храмах накануне идёт большая исповедь. Священнослужители отмечают, что для прихожан вечер среды – это уникальная возможность исповедоваться более подробно, чем в обычные дни, и призывают ею воспользоваться.
См.
Желающих достойно совершить святую исповедь и затем приступить к Святому Причащению правила Православной Церкви учат соблюдать следующее:
- В течение той седмицы, которую вы избрали для приготовления к исповеди, желательно каждый день являться в Божий храм к началу каждого богослужения и молиться с сокрушением пред Богом теплыми слезами. Только в случае особенных препятствий или уважительной причины и болезни можно на два-три дня сократить приготовление к исповеди.
- В то время, которое вы избрали для говения, необходимо усугубить строгий пост, усилить молитву и, по возможности, дела милосердия (благотворение, милостыню, посещение больных, заключенных и пр.). Настоящий христианин (если он не тяжело болен), по Уставу, не должен позволять себе в это время употреблять даже и рыбную пищу, не должен вкушать ни мясной, ни молочной пищи, а также вина и елея, когда нет на то разрешения Церковного.
Впрочем, кто говеет в мясоед, тому строгого поста не полагается, разве по собственному его на то желанию.
- Во время говения постом, особенно Великим, нужно пищу употреблять только растительную, и притом самую простую, не изысканную, в малом количестве, да и то по окончании часов с вечерней (или обедни), по Уставу, только однажды в день вечером.
- Исповедь всего лучше принести не только накануне причащения, как это делают иные Великим Постом, по пятницам, когда нет возможности долго и подробно исповедовать свои грехи, при множестве других людей, желающих в один и тот же день принести святое покаяние, но дня за два, даже за три до Святого Причащения.
- Довольно воздержаться от пищи и пития только накануне причащения, с шести часов вечера. Да и то слабым или малым, немощным можно попить и перекусить чем-нибудь (вроде хлеба и воды, или чая с булкой) после шести часов вечера, но только не позднее полуночи.
- Идя на исповедь, тем более ко Святому Причащению, непременно нужно примириться (если нельзя лично, то заочно) с теми, с кем были в ссоре или неприятности, и непременно попросить у всех прощения.
- Для того, чтобы точнее и подробнее припомнить и исчислить свои тяжкие грехи, в которых вы еще не каялись, или которые после покаяния снова повторили, нужно их заранее обдумать по порядку; например, по десяти заповедям Закона Божия. Можно их написать для памяти на бумагу, конечно, тайно от всех, и это рукописание прочитать духовному отцу, который вместе с прощением грехов и уничтожит эту вашу рукопись греховную.
- Кающиеся приносят с собой незажженную (как бы потухшую) свечу, в знак того, что у них, как некогда у дев нерадивых, светильник веры остался без елея, т.е. без добрых дел. Впрочем, люди верные могут приходить и без свечи, равно как и без всякой лепты за исповедь, которая, как Таинство, должна совершаться безвозмездно.
- Придя на исповедь, не спеша и не толкая других, прежде всего следует правильно перекреститься, затем, совершив земной поклон перед аналоем, на котором лежат крест и Евангелие, стать чинно, со смирением, и слушать внимательно всё, о чем говорит и спрашивает духовник…
Обычно исповедь совершается в храмах утром перед началом Божественной литургии. Можно исповедаться и вечером: во время или после всенощного бдения. Приходить в храм следует к началу исповеди для того, чтобы участвовать в общей молитве, когда священник молится за всех кающихся. По окончании этих молитв он произносит следующее напутственное слово: Се, чадо, Христос невидимо стоит, приемля исповедание твое….
Другими словами это наставление звучит так: «Дитя мое! Христос невидимо стоит перед тобою, принимая исповедь твою. Не стыдись и не бойся, не скрывая ничего от меня, но скажи все, в чем согрешил, не смущаясь, чтобы принять оставление (грехов) от Господа нашего Иисуса Христа. Вот образ Его пред нами: я же только свидетель, чтобы свидетельствовать перед Ним все, что скажешь мне. Если же что-нибудь скроешь от меня, будешь иметь двойной грех. Ты пришел в лечебницу – не уйди отсюда неисцеленным».
Как происходит исповедь?
Исповедь совершается в храмах либо вечером после вечернего богослужения, либо утром перед началом литургии. Ни в коем случае нельзя опаздывать к началу исповеди, так как Таинство начинается с чтения чинопоследования, в котором должен молитвенно участвовать каждый желающий исповедаться. При чтении чинопоследования священник обращается к кающимся, чтобы они назвали свои имена - все отвечают вполголоса. Те, кто опоздал к началу исповеди, к Таинству не допускаются; священник, если есть такая возможность, в конце исповеди заново читает для них чинопоследование и принимает исповедь, либо назначает ее на другой день. Нельзя приступать к Таинству Покаяния женщинам в период месячного очищения.
Исповедание обычно происходит в храме при стечении народа, поэтому нужно уважать тайну исповеди, не тесниться рядом со священником, принимающим исповедь, и не смущать исповедующегося, открывающего свои грехи священнику. Исповедь должна быть полной. Нельзя исповедовать сначала одни грехи, другие же оставлять на следующий раз. Те грехи, которые кающийся исповедовал в предыдущие исповеди и которые уже были ему отпущены, вновь не называются. При возможности нужно исповедоваться у одного и того же духовника. Не следует, имея постоянного духовника, искать другого для исповедания своих прегрешений, открыть которые знакомому духовнику мешает чувство ложного стыда.
Поступающие так своими действиями пытаются обмануть Самого Бога: на исповеди мы исповедуем свои грехи не духовнику, а вместе с ним - Самому Спасителю.
В больших храмах из-за большого количества кающихся и невозможности священника принять исповедание от всех желающих, обычно практикуется «общая исповедь », когда священник перечисляет вслух наиболее распространенные грехи и стоящие перед ним исповедующиеся каются в них, после чего все по очереди подходят под разрешительную молитву. Тем, кто ни разу не был на исповеди или не исповедовался несколько лет, следует избегать общей исповеди. Таковым нужно обязательно пройти исповедь частную - для чего нужно выбрать либо будний день, когда в храме не так много исповедующихся, либо найти приход, где совершается только частная исповедь. Если же такой возможности нет, нужно на общей исповеди подойти к священнику за разрешительной молитвой в числе последних, дабы никого не задерживать, и, объяснив ситуацию, открыться ему в содеянных грехах. Так же должны поступить и те, кто имеет тяжкий грех.
Покаяние необходимо не только для того, чтобы уверовать во Христа: оно необходимо для пребывания в вере, для преуспеяния во Христе; оно необходимо для живой веры во Христа.
Святитель Игнатий (Брянчанинов)
Какого греха не творили, в том и каяться не нужно. Просто скажите: «Бог миловал меня от этого». Со стороны духовного отца, которого ожидает иногда целая сотня исповедников, бывает достаточно спросить вас: ;Кроме грехов обыкновенных, всем нам, людям, свойственных, нет ли у вас грехов особенных, например, пьянства, блуда, воровства и т.п.?» Если скажете по совести: «Нет», то и этого довольно, чтобы он вас потил и разрешил. И после не скорбите о том, что он вас не подробно исповедовал.
Но гораздо лучше, если вы через размышление о своих грехах во дни говения, через оплакивание их и сокрушение сердца, через чтение духовно-назидательных статей и книг об исповеди и самоиспытании, подготавливающих ко Святому Таинству Покаяния, получите навык сами, без подробных вопросов духовника, исповедовать свои грехи, которые, особенно тяжкие. Помните, что духовник не может знать, что таится в глубине вашей души, поэтому сами спешите открыть ее отцу духовному и обнажите все греховные язвы вашей души.
После исповедания вами того или другого особенно тяжкого греха духовник, как пастырь Церкви, поставленный на дело своего служения Самим Христом, сделает вам наставление и укажет врачебные средства от грехов: слушайте его слова со вниманием и старайтесь исполнять все, что он скажет.
После исповеди духовник даст вам общее наставление с убеждением отстать от прежних грехов и к новым не приставать, и всячески стараться, призвав помощь Божию, жить свято, как прилично истинному христианину. Возымейте твердое намерение следовать его душеспасительным советам, которые вполне согласны с волей Божией.
Потом вы должны встать на колени, преклонить главу свою, приложить в знак смирения руки к груди и молиться Господу прилежно о прощении грехов и помощи начать новую, лушую жизнь. Духовник читает над вами молитву: «Господи Боже спасение рабов Твоих…».
После молитвы, не вставая, читайте сами следующее прошение или повторяйте за духовником: «Прости мя, Отче святый, и благослови: согреших душею и телом, словом, делом и помышлением и всеми моими чувствы душевными и телесными».
После чего духовник читает разрешительную молитву, налагая на главу кающегося епитрахиль: «Господь и Бог наш, Иисус Христос, благодатию и щедротами Своего человеколюбия, да простит ти, чадо, вся согрешения твоя». В конце разрешительной молитвы духовник знаменует крестообразно десницею кающегося.
После исповедания грехов и прочтения священником разрешительной молитвы, кающийся целует лежащие на аналое Крест и Евангелие и, если готовился к причастию, берет у духовника благословение на причащение Святых Христовых Тайн.
В некоторых случаях священник может наложить на кающегося епитимию - духовные упражнения, назначенные для углубления покаяния и искоренения греховных навыков. К епитимий нужно относиться, как к воле Божией, изреченной через священника, требующей обязательного исполнения для врачевания души кающегося. В случае невозможности по разным причинам исполнить епитимию следует обратиться для разрешения возникших трудностей к тому священнику, который ее наложил.
После исповеди хорошо приложиться к святым иконам Спасителя, Божией Матери и угодников Божиих.
Каяться – значит в сердце чувствовать ложь, безумие, виновность грехов своих,- значит сознавать, что оскорбили ими своего Творца, Господа, Отца и Благодетеля, бесконечно святого и бесконечно гнушающегося грехом,- значит, всею душою желать исправления и заглаждения их.
Святой праведный Иоанн Кронштадский
Св. Иоанн Кронштадтский
Мысли христианина о покаянии и Св. Причащении
Исповедь
Покаяние должно быть искренне и совершенно свободное, а никак не вынужденное временем и обычаем или лицом исповедующим. Иначе это не будет покаяние. Покайтеся, сказано, приближися бо Царство Небесное (Мф 4:17) приближися, то есть само пришло, не нужно долго искать его, оно ищет вас, вашего свободного расположения, то есть: сами раскаивайтесь с сердечным сокрушением. Крещахуся (сказано о крестившихся от Иоанна), исповедающе грехи своя, (Мф 3:6) то есть; сами признавались в грехах своих. А так как молитва наша по преимуществу есть покаяние и прошение о прощении грехов, то и она должна быть непременно всегда искренняя и совершенно свободная, а не невольная, вынужденная обычаем и привычкою. Такою же должна быть молитва и тогда, когда бывает благодарением и славословием. Благодарность предполагает в душе облагодетельствованного полноту свободного, живого чувства, свободно переливающегося через уста: от избытка сердца уста глаголют (Мф 12:34). Славословие предполагает восторг удивления в человеке, созерцающем дела бесконечной благости, премудрости, всемогущества Божия в мире нравственном и вещественном, и потому также естественно должно быть делом совершенно свободным и разумным. Вообще молитва должна быть свободным и вполне сознательным излиянием души человека пред Богом. Пред Господем изливаю думу мою (Мол. Анны, мат. Самуила).
Покаянию помогает сознание, память, воображение, чувство, воля. Как грешим всеми силами души, так и покаяние должно быть вседушевное. Покаяние только на словах, без намерения исправления и без чувства сокрушения, называется лицемерным. Сознание грехов затмевается, надо его прояснить; чувство заглушается, надо его пробуждать; воля тупеет, обессиливает для исправления, надо ее принуждать: царство небесное силою берется (Мф 11:12). Исповедь должна быть сердечная, глубокая, полная.
Плотской человек свободу христианскую считает неволею, например: хождение к Богослужению, посты, говение, исповедание, причащение, все таинства, а не знает того, что все это есть требование его природы, необходимость для его духа.
Кто привыкает давать отчет о своей жизни на исповеди здесь, тому не будет страшно давать ответ на страшном суде Христовом. Да для этого и установлено здесь кроткое судилище покаяния, чтобы нам, очищенным и исправившимся через здешнее покаяние, дать непостыдный ответ на страшном суде Христовом. Это первое побуждение к искреннему покаянию и притом непременно ежегодному. Чем дольше не каемся, тем хуже для нас самих, тем запутаннее узы греховные становятся, тем труднее, значит, давать отчет. Второе побуждение составляет спокойствие: тем спокойнее будет на душе, чем искреннее исповедь. Грехи – тайные змеи, грызущие сердце человека и все его существо; они не дают ему покоя, непрестанно сосут его сердце; грехи – колючее терние, бодущее непрестанно душу; грехи – духовная тьма. Кающиеся должны приносить плоды покаяния.
К чему ведет пост и покаяние? Из-за чего труд? Ведет к очищению грехов, покою душевному, к соединению с Богом, к сыновству, к дерзновению пред Господом. Есть из-за чего попоститься и от всего сердца исповедаться. Награда будет неоценимая за труд добросовестный. У многих ли из нас есть чувство сыновней любви к Богу? Многие ли из нас со дерзновением, неосужденно смеют призывать небесного Бога-Отца и говорить: Отче наш!… Не напротив ли, в наших сердцах вовсе не слышится такой сыновний глас, заглушенный суетою мира сего или привязанностью к предметам и удовольствиям его? Не далек ли Отец небесный от сердец наших? Не Богом ли мстителем должны представлять себе Его мы, удалившиеся от Него на страну далече? – Да, по грехам своим все мы достойны Его праведного гнева и наказания, и дивно, как Он так много долготерпит нам, как Он не посекает нас, как бесплодные смоковницы? Поспешим же умилостивить Его покаянием и слезами. Войдем сами в себя, со всею строгостью рассмотрим свое нечистое сердце и увидим, какое множество нечистот заграждают к нему доступ божественной благодати, сознаем, что мы мертвы духовно.
Трудность и бесполезную жгучесть операции вынесешь, зато здрав будешь (говорится о исповеди). Это значит, что надо на исповеди без утайки все свои срамные дела духовнику открыть, хотя и больно, и стыдно, позорно унизительно. В противном случае рана остается неизлеченною и будет болеть и ныть, и подтачивать душевное здравие, закваскою останется для других душевных немощей или греховных привычек и страстей. Священник – врач духовный; покажи ему раны, не стыдясь, искренно, с сыновнею доверчивостию: ведь духовник – твой отец духовный, который должен любить тебя больше твоих родных отца и матери, ибо Христова любовь выше плотской, естественной любви, - за тебя он должен дать ответ Богу. Отчего жизнь наша стала так нечиста исполнена страстей и греховных навыков? Оттого что весьма многие скрывают свои душевные раны или язвы, оттого они и болят, и раздражаются и нельзя к ним приложить никакого врачевства.
Елижды аще падеши, востани и спасешися. Ты грешник, ты постоянно падаешь, научись восставать; позаботься о снискании этой мудрости. Эта мудрость состоит вот в чем: выучи наизусть псалом Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, внушенный царю и пророку Давиду Духом Святым, и читай его с искреннею верою и упованием, с сердцем сокрушенным и смиренным; после искреннего раскаяния твоего, выраженного словами царя Давида, тебе тотчас воссияет от Господа прощение грехов, и ты ощутишь мир душевных своих сил. Главное в жизни – ревнуй о взаимной любви и никого не осуждай. Каждый за себя даст ответ Богу, а ты в себя смотри. Злобы берегись.
Неведевшаго бо греха (сказано о Христе) по нас грех сотвори, да мы будем правда Божия о Нем (2 Кор 5:21). Ты ли после этого будешь стыдиться признаться в каком бы то ни было грехе или принять на себя обвинение в неучиненном тобою грехе? Если Сам Сын Божий был по нас повинен греху, хотя был безгрешен, то ты должен также принять обвинение во всех грехах с кротостию и любовию, ибо ты грешен действительно всеми грехами. А какими не грешен, в тех обвинение принимай по смиренномудрию.
Ради одной веры нашей сдвигаются горы сердечные, т. е. высоты и тяжести греха. Когда христиане снимут в покаянии бремя грехов, то иногда говорят: “слава Богу, свалилась с плеч гора!”
(Оглавление)
Copyright © 2018 Любовь безусловная
Таинство Покаяния и Причащения
Наиболее часто совершаемые в жизни каждого христианина, два Таинства Церкви – Покаяния (Исповедь) и Причащения. Сейчас эти Таинства совершаются последовательно, вначале Покаяние, а после Причащение. В первые века христианства, Таинство Причащения (или в просторечии Причастие) совершалось ежедневно. Древние христиане вели высокий нравственный образ жизни, чем разительно отличались от всех жителей огромной Римской империи. Во времена гонений, в первые века нашей эры, слово «христианин», было синонимом понятия «государственный преступник». Римляне рассматривали христианство как общественную заразу и боролись с ним различными методами, от физического уничтожения, до всеобщего призрения. Но, чем больше христиан уничтожалось и отправлялось в ссылки в отдаленные провинции, тем большее распространение оно получало.
Поскольку принятие христианства было смертельно опасным, то люди, принявшие крещение, делали это только из моральных соображений и, поэтому, были преданными последователями учения Иисуса. Помимо веры во Христа, христиане неукоснительно соблюдали и моральные принципы, завещанные Учителем. Первых христиан называли святыми, людьми, выделяющимися из прочих. Нарушение нравственных заповедей происходило довольно редко.
Вследствие духовной чистоты, ранние христиане причащались ежедневно. Впрочем, само Таинство совершалось в иной обстановке, нежели сейчас. Первое причащение христиан состоялось на Тайной Вечери (тайном ужине), которая произошла в Иерусалиме, незадолго до крестной смерти Иисуса. Христос с апостолами совершил еврейскую Пасху, обрядовая сторона которой заключалась в особом ужине, за которым вспоминались события из истории еврейского народа. Еврейская Пасха предполагала три поочередно выпиваемые чаши вина, разбавленного водой, и хлеба, который ломался по куску на каждого участника пасхального ужина. Совершив все, положенное по древнееврейскому обряду, Христос продолжил пасхальный ужин. Это продолжение Пасхальной вечери и было установлением Таинства Причащения. Христос отломил по куску хлеба каждому ученику и дал каждому отпить из последней, третьей чаши вина. Эти действия сопровождались словами: «Приимите, ешьте, это Мое Тело, преломляемое за вас как оставление грехов» и «Пейте от нее (чаши) все, это Моя Кровь, проливаемая за вас». Эти слова были положены в основу Таинства причащения, они остались неизменны до настоящего времени, поскольку Христос сказал ученикам: «Совершайте это, вспоминая Меня».
Таинство Причащения было центральным моментом в жизни христиан, оно свято почиталось и совершалось, сохранившись в неизменном виде до настоящего момента.
Принятие Причастия требовало духовной чистоты и искренней веры, но, поскольку гонения на христиан прекратились, чистота жизни и твердость веры стали редкостью среди людей, именующими себя христианами. В христианскую Церковь, после признания христианства государственной религией, хлынули многочисленные искатели почестей и выгод из числа придворных и богатых людей империи. Былая чистота жизни первых христиан несколько потускнела. Причащаться ежедневно для некоторых новоприбывших членов Церкви было сложно, а разом отказаться от прежних привычек и образа жизни, было нелегко. Поэтому, решено было накануне Таинства Причащения совершать и Таинство Покаяния, исповедуя свои грехи. Постепенно, временное расстояние между исповедью и причащением сокращалось, так, что сейчас между первым и вторым Таинствами, составляет временной промежуток не более часа.
Некогда Таинство Покаяния совершалось по особым случаям, по каждому конкретному греху выносилось особое решение. Вообще, Таинство Покаяния во внутренней жизни христианина, расценивалось как духовное врачевание, исцеление души от вируса греха. Причины греховного поступка отыскивались в душе, совершение греха было плохим показателем и означало неверность внутреннего духовного содержимого. Согрешивший производил самоанализ. Отыскивал и постигал причину греха. Совершенный грех отдалял верующего от предмета своей любви – Иисуса Христа, поэтому, его совершение было печальным событием, свидетельствующем об угасании любви к Богу. Человек был неспособен самостоятельно приблизиться к Господу, ему мешал совершенный грех.
Нарушение Заповедей Божиих, проявлялось в конкретном действии, злобном поступке, который совершался в некоторый момент времени. Естественно, отменить то, что уже совершено, человек не в силах, и поэтому, совершив грех, люди становились носителями его последствий. Совершению отрицательного поступка предшествовало некое внутреннее решение, которое разрушало духовную гармонию в человеке. Грех, попадая в душу, подобен инородному телу, которое обладает способностью к росту. Зло, проникнув во внутреннее существо человеческой души, порождает новое зло, это духовная цепная реакция.
Естественно, человек, совершив грех и отдалив себя от Сущего, не может вновь стать близким Христу, используя собственные силы. Единственный, Кто может взять на Себя совершенный грех, есть Христос, Который принял на себя грехи всех живших, живущих и еще не рожденных людей. Священник, который является совершителем Таинства, возлагает руки на голову кающегося и читает особую молитву, очищающего согрешившего. Таким образом, Христос освобождает исповедующегося от совершенного отрицательного поступка, принимая ответственность за совершенное на Себя. Человек должен желать освободиться и очиститься от греха, он должен глубоко сожалеть о поступке, который нарушил духовную связь с Богом. Это чувство раскаяния в совершенном называется Покаянием.
Согрешивший называет грех исповедующему его священнику, который долен быть хорошо осведомлен в духовной жизни каждого прихожанина. Иерей должен подать духовный совет, рекомендацию о внутренней жизни. Священник выступает в роли духовного врача, который должен осмотреть душевные язвы и назначить соответствующее лечение. Исцеление состояло в духовных упражнениях, которые подобно тому, как физические упражнения закаляют тело, укрепляют сопротивляемость души злу. Духовные упражнения были разнообразны, в зависимости от степени греха. Они получили название в богословской литературе название епитимий.
Жаль, что часто в жизни верующие воспринимают покаяние формально.
Грех, как и ранее с Адамом, проникает в человека через окружающий мир. Дело в том, что обиталищем падших ангелов, демонов или бесов, стало воздушное пространство, близкое к Земле. Бесы – обитатели невидимого, нематериального мира, в силу своей природы не замечаются человеческим глазом. Они иногда получают возможность зримо действовать в нашем видимом мире, но это бывает редко. Чаще они просто проявляют свое присутствие. Однако их реальные возможности и силы ограничены Богом, они не могут разрушить Землю и убить людей, хотя обладают превосходящее это возможностями. Земля, живые существа, люди, невидимо защищены Господом. Бесам оставлена возможность мысленно влиять на людей, для того, чтобы человек, отвергая искушения, становился духовно совершеннее, укрепляясь в любви к Богу.
Бесы очень искусно и осторожно всевают в интеллект человека, в его мысли, посторонние идеи, которые первоначально принимаются людьми как собственные. Эти мысли, постепенно захватывают внимание человека и подталкивают его к определенным выводам. Выводы порождают желание и, наконец, желание реализуется в конкретном отрицательном поступке, называемом грехом. В духовном отношении, человек представляет собой своеобразное приемное устройство. На него движется множество потоков разнообразной информации – от Бога, ангелов, бесов. Интеллект людей действует избирательно, анализируя поступающую информацию, нечто отвергая, а что-то принимая. Мысли возникают в человеке сложным потоком, при этом у него создается впечатление, что все мысли, есть продукт работы собственного интеллекта. Интеллект обрабатывает, анализирует, избирает и сопоставляет идеи, но редко производит их самостоятельно. Как и в радиоэлектронике, приемник, настроенный на определенную частоту, принимает радиоволны определенной длины, так и человеческий интеллект, находясь в замутненном состоянии, вследствие воздействия греха, постепенно утрачивает способность связи с Богом.
Принятие в себя, с потоком положительной информации, идей зла человеком, еще не есть совершение греха. Однако, услаждение греховными помыслами – уже зло, по учению Православной Церкви, а совершение злобных поступков, еще большее зло, изливаемое на других. Злые духи имеют многотысячелетнюю практику высевания в души людей идей зла. Они, в отличие от людей, никогда не спят и не отдыхают. Бесы действуют изобретательно и методично. Зло, незаметно проникнув, как плесень на продукте, начинает расти в душе, пронизывая ее насквозь. Грех разрастается подобно дереву, так, что необходима постоянная внутренняя работа над собой. Этот труд направлен на обновление души, это духовная борьба, в которой очень сложно достичь окончательной победы. Изменение внутренней сущности человеческой души, греческие богословы называли «метаноэсатэ». Это Таинство Покаяния, длящееся постоянно.
Исповедь, таким образом, есть открытие грехов священнослужителю, который, наблюдая за духовной работой, дает практические советы. Покаяние, есть совместный труд Бога и человека по очищению души, исправлению ее внутреннего содержимого. Господь Иисус Христос принимает на себя совершенный грех, а борьба со следами пребывания греха в душе – дело самого человека. Для этой внутренней борьбы, людям и дается любовь Святого Духа, или благодать, сообщаемая посредством всех Таинств.
Очищенный Таинством Покаяния через исповедь, верующий может приступать к принятию Таинства Причащения. Это Таинство совершается во время особого богослужения, называемого литургией. Литургией называлось в Греции общественное действие, собрание. Собрание христиан для причащения, также получило название литургии, поскольку в христианской Византийской империи, все подданные были православными, посещали храмы и участвовали в богослужении. Некогда часть древнееврейской пасхальной традиции, литургия постепенно выделилась в самостоятельное богослужение. В первые века, литургия, по образу Тайной Вечери, совершалась в вечернее время, после ужина, который назывался агапе – ужином любви. Центральная часть литургии, оставалась всегда неизменной, к ней постоянно добавлялись различные молитвы и священнодействия, совершаемые священнослужителями.
В Таинстве Причащения, происходило поистине чудо – вино и хлеб, которые верующие приносили в храм, в ходе совершения Таинства, становились Телом и Кровью, то есть плотью Иисуса Христа, без изменения видимых свойств и качеств продуктов, дабы не смущать своим видом верующих. Это преображение хлеба и вина, основных продуктов питания Средиземноморья первых веков, совершалось действием Святого Духа, Параклита. В центральной части литургии, имеются следующие слова, относящиеся к преображению хлеба и вина в Тело и Кровь Христа: «Приложив Духом Своим Святым», после которых Таинство, считается уже совершенным. Христос Сам сказал об этом апостолам: «Вы не будете иметь вечной жизни, если не будете есть Мое Тело и пить Мою Кровь», говоря о Таинстве Причащения. Нужно заметить, что ученики Его тогда не поняли: «Что за страшные слова Он говорит? Как мы можем есть Его Тело и пить Его Кровь?». На Тайной Вечери это непонимание было развеяно.
Принимая в себя Тело и Кровь Христа, верующий христианин становится сотелесным Иисусу. Свойство пищи таково, что, вкушая ее, человек, в процессе обмена веществ, делает ее частью своего тела. Тело и Кровь Иисуса Христа, попав организм человека, как пища, становиться частью человеческого тела, а через него, в силу того, что люди представляют собой единое целое души и тела, становится частью души. Таким образом, весь человек пронизывается Божеством Иисуса Христа, ощущая Личность Спасителя всем своим существом. Это Таинство производит в человеческой природе существенные изменения, преображая ее. Однако действие Богочеловека в причастнике ограничено желанием последнего измениться.
Иисус действует в человеке в той степени, насколько человек Ему позволяет. Христос говорит об этом в Евангелии, когда обращается к внутренней сущности людей: «Вот, Я стою у двери (сердца) и стучу. И, если некто отворит Мне, войду к нему и буду с ним». Причастие действенно в случае желания жить по учению Христа, для усвоения Тела и Крови, необходима вера в действенность и реальность совершаемого Таинства.
Так же и зло – оно приходит, когда человек его впускает добровольно. У него нет силы войти в человека без его ведома. Обманом или обольщением, соблазном, но по согласию.
Желания изменения образа своего бытия, внутреннее преображение, которое производят в человеке два Таинства – Покаяния и Причащение, приводят к тому, что вера (те истины Православия, которые принимались на веру) становиться уверенностью, а уверенность приводит к знанию. Принимая Таинства, верующий человек собирает в себе благодать, любовь Святого Духа, становясь живым храмом Сущего. Христиане первых веков, многие христиане последующих времен и наши современники, были и есть носители Святого Духа. Сосредоточение святости, как Божественной энергии в человеке, и делало их святыми.
Святость не достигается подвигами, молитвами и постом, она возникает в людях, как особый подарок Бога, который преподносится не за заслуги, а по Божественной любви к людям Сущего, потому, как человек не может самостоятельно очистить себя от грехов, в силу того, что они уже совершены. Не только души, но и тела людей становятся вместилищем благодати Святого Духа. Тела святых нетленны в силу того, что в них обитает и через них действует Параклит.
Священное Писание говорит об этом так: «Разве вы не знаете, что вы – храмы Бога и Святой Дух живет в вас?» . Иисус, говоря о своем Теле, произнес: «Разрушьте этот храм, и Я через три дня воссоздам его» , пророчески указывая евреям на свое воскресение.
Нетленные тела святых, тела, которые не разлагаются и от которых происходят исцеления больных – прообразы человеческих тел, которыми будут обладать люди после воскресения мертвых.
Душа каждого человека есть сосуд, который заполняется им самим любым содержимым. Тела некоторых – финансовые сосуды, тела иных – вместилище разума, тела третьих – собрание злобы. В зависимости от содержимого души, человек, определенным образом, продолжает жить после смерти. Душа, собравшая в себя Святого Духа, приближается к ангелами святым и живет в созерцании и любви к Богу. Душа, в которую собрано зло, перемещается в невидимом мире в место обитания демонов, которые питаются человеческими страданиями и для которых люди – питательная среда. Главное оружие бесов и их сущность – ложь. Средство борьбы с диаволом, таким образом, есть поиск правды. Человек, стремящийся к истине, рано или поздно, рассеет с ее помощью мысли бесов, что проникают в его интеллект.
Вера – есть главное условие духовной жизни христианина. «Без веры невозможно угодить Богу», говорит Священное Писание. Но, одна вера, пусть она и будет мощной и непоколебимой, еще не все. «Вера без дел мертва» – сообщает Библия. «И бесы веруют (в Бога) и трепещут (перед Ним)», но это не меняет их сущности. Необходимы и добрые дела, и самоотверженные поступки, которые есть зеркало внутреннего состояния человека. Именно поступки, а не намерения и мысли, имеют ценность в духовном совершенствовании. Человек оценивается, прежде всего по поступкам, они мерило его святости и духовного развития.
В современной практике, Таинству Покаяния и Таинству Причащения, предшествует духовная и физическая подготовка. Духовная подготовка состоит в молитве, физическая, или телесная – в посте. Они должны взаимно усиливать и подкреплять друг друга. Молитва, в переводе с церковнославянского, есть усиленная просьба, мольба. Молитва – это ответное обращение к Богу, поскольку Сущий всегда обращен к человеку. Молитва может быть различной – просьба, призывание или прославление Сущего. Главное в молитве, не произносимые слова, а чувства, с которыми они произносятся. В древности молитвы составляли сами молящиеся, в них не было четких, закрепленных, навсегда установленных слов. Молитва выражала внутреннее состояние человека, обращенного к Богу. Чаще всего, вследствие замутненности разума и противоречивости внутренних чувств, люди желали и просили у Бога то, что для них было вредно. Естественно, такие молитвы не только не удовлетворялись Богом, но и были вредны человеку.
Молитвы святых и пророков выражали более чистые мысли и добрые чувства, чем большинства людей, просивших у Сущего земные блага и выгоды, но не интересовавшихся результатами, которые могут возникнуть в ходе осуществления своих сокровенных желаний. Постепенно, люди стали повторять молитвы святых, стараясь вдумываться в смысл слов, из которых они состояли. Святые оставили нам большой молитвенный материал, в котором заключено богатство поэзии и внутренние чувства движения души. Но, самый совершенный образ молитвы оставил нам Иисус Христос. Эту молитву знают, или должны знать все люди. Она обращена к Богу и начинается словами: «Отче наш». Это очень глубокая в духовном отношении молитва, содержащая в себе все просьбы, которые обычно обращают к Господу. Она кратка и совершенна, проста и одухотворенна, выражает множество чувств и внутренних переживаний. «Отче наш» называют еще «молитвой Господней». В ней содержится призывание, прославление, просьба – все виды обращения к Господу.
Священное Писание говорит следующее, странные на первый взгляд слова: «Непрестанно молитесь». Как можно постоянно молиться? Когда же жить? Как совместить это завещание с повседневной жизнью? Все дело в том, что Иисус Христос оставил ученикам и последователям краткую и простую молитву. Она получила название «молитвы Иисусовой» и заключается в молитвенном призывании Христа и обращении к Нему. Она состоит из одного предложения: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». Эта молитва произносится подряд много раз. Она произносится вслух и в уме. Произнесенная в уме, молитва Иисусова проникает глубоко в разум. Постепенно, привыкая к ней, разум ощущает ее внутри себя. Интеллект словно дышит молитвой, верующий, научившись этому, может, молясь, заниматься различными делами. Однако самостоятельные попытки усвоить практику произнесения Иисусовой молитвы, могут привести к неверным результатам. В этом случае, верующий должен научиться молитве, а после того, произносить ее вслух и в уме.
Молитва предполагает сосредоточение ума и сердца на словах и содержащихся в них смысле. Нужно думать о смысле слов и произносить их в уме. При этом очень важно следить за всеми мыслями, появляющимися в интеллекте. Все постороннее, кроме мыслей постижения и самих слов молитвы, следует удалять из разума. При этом и внутренние эмоции должны быть уравновешены, нельзя испытывать разгорячения внутренних чувств, ни падения в глубину, ни внутреннего тепла. В уме не должны проскальзывать образы или картины некогда увиденного. Все существо должно быть сосредоточено на молитве. Состояние молитвы не должно достигаться тяжело, недопустимы чувства гордости за свои достижения, или ощущение собственного избранничества. Не допустимо слышать внутренние голоса, испытывать галлюцинации, необычные чувства и ощущения. Человек, молясь, должен пребывать в естественном для себя состоянии. Он не должен быть экзальтирован, не должен чувствовать как в него «входит Бог», не может видеть ни ангелов, ни бесов.
Человек должен быть естественен, прост, искренен, чист. Неопытный верующий, молясь, как ему кажется правильно, может впасть в искусные ловушки бесов, которые стараются отвлекать людей от молитвы. Сам того не зная, человек может впасть в состояние обольщения, или обмана. Новичку в молитве следует постоянно анализировать свои ощущения и обдумывать чувства, отбрасывая любые образы и самые мудрые, как ему кажется мысли. Лучше всего молитвенный опыт приобретать, имея надежного и опытного руководителя, пользоваться собственным разумом и совестью. Важно быть предельно осторожным.
Пост должен дополнять определенное состояние духа, вызванное молитвой. Пост дословно переводится как воздержание, или некоторое ограничение себя в чем-то, но не полный отказ. Воздержание может быть ограничением в еде, но не полный отказ от нее, воздержанием от пьянства, курения, лени, избыточного сна и так далее. Даже очень маленькое, почти незначительное ограничение, может для человека сделать многое. Традиционно, под постом сейчас понимается отказ, на некоторое время, от высококалорийной пищи животного происхождения. Человек некоторое время ведет вегетарианский образ жизни, питаясь растительными продуктами. Пост имеет своей целью несколько ослабит тело, чтобы оно, имея немного менее, чем обычно, физических сил, утратило, или хотя бы ослабило власть над человеческим духом, что является последствием существования греха в человеческом существе.
Пост должен быть постепенным, умеренным и разумным. Нельзя сразу желать от себя много. Сложно резко заставить изменить своим привычкам, которые формировались всю предыдущую жизнь. Изначально бывает достаточно незначительное воздержание от некоторой части вредной привычки. Если Вы выкуриваете десять сигарет в день, попробуйте отказаться от одной сигареты в день, попытайтесь создать контрпривычку. Шаги по собственному исправлению должны быть маленькими, посильными воле. Ни в коем случае нельзя спешить стать совершенным, достаточно того, что Вы станете нормальным человеком, что порой бывает не так уж и просто.
В том случае, если Вы не справились и не соблюли воздержание, это не значит, что Вы потерпели поражение и ничего исправить больше нельзя. Просто Вы взвалили ношу, которую пока не в силах нести. Лишь в том случае, если Вы поднялись на маленькую ступень духовного совершенствования и почувствовали, что это принесло Вам удовлетворение и оказалось по силам, поднимайтесь на следующую небольшую ступеньку, помня, что Вы суммируете усилия и зная, что цель поста не в достижении вершины, а в целебном действии поста на душу и тело. Пост, молитвы и духовные подвиги святых древности неприменимы для нашего сложного времени, в которое достаточно себя удерживать в нормальном состоянии. Победа над современными духовными искушениями, гораздо более сложное дело, чем пребывание в пустоте аскета раннего средневековья.
Духовный и физический пост, в соединении с молитвой, готовит человека к принятию Таинств Покаяния и Причащения, в которых верующий получает любовь Божию и благодать Святого Духа. Мрачное и подавленное состояние – противоестественно христианину. Огорчение по поводу совершенных грехов не должно превышать радости общения с Богом. Любовь к Сущему должна пребывать в сердце и освящать жизнь каждого христианина. Христианство – не мрачная и тоскливая религия, в которой преобладает пост и воздержание, а повсюду грех и зло. Мир, по учению Православной Церкви, прекрасен и гармоничен, а люди несут в себе добро и красоту.
Христианство утверждает, что в зависимости от внутреннего содержимого души, настроения, зависит видение всего окружающего. Мироощущение человека, это отражение его духа, характера, интеллекта и чувств. Христианство, это религия света, надежды, любви, веры в победу добра над злом.
Из книги Воцерковление для начинающих церковную жизнь автора Торик Протоиерей АлександрТаинство Причащения Вопрос: Что такое Святые Христовы Тайны?Ответ: Святыми Христовыми Тайнами Церковь называет Тело и Кровь Христовы, в которые «пресуществляются» хлеб и вино во время совершения священником Божественной Литургии в храме.Господь наш Иисус Христос
Из книги Справочник православного человека. Часть 2. Таинства Православной Церкви автора Пономарев ВячеславТаинство причащения (Евхаристия) В православном катехизисе дается следующее определение этого Таинства: Причащение есть Таинство, в котором верующий под видом хлеба и вина вкушает (причащается) Самого Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа во оставление грехов и в
Из книги Путь ко спасению автора Феофан ЗатворникТаинство покаяния В православном катехизисе дается следующее определение этого Таинства:Покаяние есть Таинство, в котором исповедующий грехи свои, при видимом изъявлении прощения от священника, невидимо разрешается от грехов Самим Иисусом Христом.Это Таинство
Из книги Письма. Часть 1 автора Иоанн (Крестьянкин) Архимандрит7. ОБЛЕЧЕНИЕ СИЛОЮ СВЫШЕ НА ДЕЛО БОГОУГОЖДЕНИЯ В ТАИНСТВАХ ПОКАЯНИЯ И ПРИЧАЩЕНИЯ Восходом до обета завершается движение кающегося грешника к Господу. Теперь он делать будет только некоторые шаги к принятию исходящего в сретение его Господа. Блудного сына сретил отец
Из книги Главный дар вашему ребенку автора Гиппиус АннаТаинство причащения Дорогая о Господе А.!Трудно входить в совершенно неведомый мир духовной жизни взрослому человеку, сформировавшемуся по другим нормам жизни. Да и враг не вдруг отстанет.Ведь те тяжкие смертные грехи, которые мы в свое время и не осознавали грехами, дали
Из книги Католическая вера автора Гедеванишвили АлександрТаинство Покаяния Как бы мы ни старались жить правильно и праведно, этот номер не пройдет. Ничего не получится. И наивернейшие рекомендации из предыдущей главы вы можете преспокойно забыть сразу же по прочтении.Поймите меня правильно. Наверное, есть такие добрые и
Из книги Исповедь и причастие. Как к ним подготовиться автора Русская Православная Церковь21. Таинство Покаяния В Крещении прощаются все грехи и получается дар сверхъестественной жизни. Это – первое обращение. На протяжении нашей жизни нужны и другие обращения, особенно тогда, когда мы удаляемся от Бога посредством греха или замечаем, что Он требует от нас
Из книги Настольная книга православного верующего. Таинства, молитвы, богослужения, посты, устройство храма автора Мудрова Анна ЮрьевнаТаинство Причащения Причащение Святых Христовых Таин есть Таинство, установленное Самим Спасителем во время Тайной вечери: «Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и
Из книги Таинство Покаяния и Причащения автора Мельников ИльяТаинство Причащения, или Евхаристия В православном катехизисе дается следующее определение этого Таинства: Причащение есть Таинство, в котором верующий под видом хлеба и вина вкушает (причащается) Самого Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа во оставление грехов и в
Из книги Праздники, обряды и таинства в жизни христиан Беларуси автора Верещагина Александра ВладимировнаТаинство Покаяния и Причащения Наиболее часто совершаемые в жизни каждого христианина, два Таинства Церкви – Покаяния (Исповедь) и Причащения. Сейчас эти Таинства совершаются последовательно, вначале Покаяние, а после Причащение. В первые века христианства, Таинство
Из книги Основы Православия автора Никулина Елена Николаевна Из книги Сравнительное богословие. Книга 3 автора Коллектив авторов Из книги Основы православного вероучения автора Михалицын Павел ЕвгеньевичТаинство Покаяния Заповедь о покаянии – эта первая заповедь, данная Спасителем людям во время Его земного служения. «Покайтеся, приближися бо царствие небесное» (Мф. 4.17). «С этих глубоких и священных слов началась проповедь вочеловечившегося Слова к падшему
Из книги Первая книга православного верующего автора Михалицын Павел ЕвгеньевичТаинство покаяния Интересно, что таинство покаяния начинается церковью с вопросов: Что делать тому, кого мучает совесть? Как быть, когда томится душа? Этими вопросами начинается статья «Покаяние» на сайте «Проект «Основы Православия»». Напомним, что в нашем
Из книги автора Из книги автораТаинство Причащения (Евхаристия) В Причащении христианин питается божественною пищею – истинным телом и истинною кровию Христовою для теснейшего соединения со Христом, поддержания жизни духовной и преспеяния в добродетелях.Приготовление Святых Даров для Причащения
Период Великого поста отличается особым покаянным настроем, цель которого принесение истинного плода своей веры - изменение жизни согласно Божиим заповедям. Именно об этом хочется поговорить сегодня.
Священник становится ближе
Лично для меня таинство Покаяния отличается от всех остальных тем, что священник становится ближе к своему прихожанину. Ему, благодаря высокой ответственности своего служения, дозволяется заглядывать в души членов общины. В этой чести есть свои несомненные плюсы, а также и минусы.
Священнослужитель становится соучастником внутренней духовной жизни прихожан, где есть место всему - и росту и падениям. Здесь он может помочь человеку или же навредить. Стать настоящим заботливым отцом своей пастве или же превратиться в бездушную машину по отпусканию грехов. Занять позицию непримиримой строгости или смотреть на пришедшего с точки зрения снисходительности.
Именно по этой причине после своей священнической хиротонии я старался как можно дольше уклоняться от этого таинства. Ведь по сути, молодой батюшка вдруг оказывается в положении хирурга перед первой операцией со всеми вытекающими последствиями в виде занесения заразы и забытых инструментов. И не зря мне на ум пришел этот образ, поскольку в чине исповедания священник читает такие слова: «Внемли убо, понеже бо пришел еси во врачебницу, да не неисцелен отъидеши».
Батюшка на «передержке»
По этой причине считаю, что нужно позаимствовать опыт греческого православия, где есть практика назначать для совершения этого таинства священнослужителей из числа опытных пастырей. Более того, таковым выдается специальное свидетельство от правящего архиерея.
Отдаю себе отчет в том, что в Русской Церкви на небольших приходах, где священник сам читает, сам поет, сам кадило подает - этого сложно достичь. Но пройти минимум на епархиальных мастер-классах от маститых духовников - думаю, будет важным вкладом в борьбе с младостарчеством. Да, и к тому же, отправлять молоденьких отцов на приход сразу после хиротонии - это непозволительная роскошь.
А на крупных приходах, в соборах и монастырях и вовсе можно добиться и того, чтобы священники сразу после хиротонии не «обжигали» своей ревностью не по разуму бедных прихожан. Юному батюшке можно было бы дать «настояться» до совершения чина Покаяния хотя бы год-другой. А епархиальный или монастырский духовник после собеседования с прошедшим «передержку» благословлял бы исповедовать.
Свидетель с полномочиями
В первую очередь сразу хочется сказать о том, что на личном опыте убедился, что это таинство не стоит совершать на бегу, а только после необходимого чтения положенных чином молитв. Причем, исключение могут составлять только служащие литургию пастыри, которые выходят на подмогу своим требным собратьям.
Причем, лучше священнослужителю читать этот чин вслух перед готовящимися к исповеди. Во-первых, это настраивает на нужный лад кающихся. Во-вторых, молитвенное призывание Бога в помощники ставит все на свои места в догматическом сознании батюшки, который получает лишнее напоминание того, что таинство совершает (или не совершает) Сам Бог, а он лишь поставлен в свидетели с полномочиями «вязать и решить» (Мф. 18, 18).
Исповедь в архив
Из своей практики могу сказать, что существует определенные категории кающихся, к которым необходим разный подход. Иначе начнутся процессы по формализации исповеди. В этой связи, скажу честно, мне больше нравится официальное церковное название таинства - Покаяния. Оно отражает тот самый процесс метанойи, что с греческого переводится как изменение ума, образа мышления, а значит и всей жизни.
Считаю, что синоним таинства - «исповедь», которая есть калька греческого слова «эксомологизи», является лингвистически неточным и неполным. Но почему-то вошло в русские священнические требники. Дословно оно переводится как признание. В Священном Писании его словоформа употребляется в значении либо признания в любви, либо ветхозаветного осознания своей вины, озвучивание грехов.
А в русском языке это слово и вовсе отсылает нас к литературной форме излития своей печали. И нередко я сталкивался с тем, что люди воспринимали исповедь именно как повествование о своей греховной жизни. Да, это говорит об осознании человеком его поврежденности, но, к сожалению, совсем не подразумевает работы по исправлению этого. Поэтому я бы предложил отложить «исповедь» в архив архаизмов, оставив прекрасное и понятное «Покаяние». Для того, чтобы подтвердить серьезность намерений - постараюсь больше не употреблять слово «исповедь» и её производные. Причем, не только в этой статье, но и в жизни.
Поэтому уверен, что необходимо людей, которые делают начальные шаги в Церкви, кратко ввести в курс дела. Я бы отнес таковых к первой категории. Вот им бы и объяснить с первого таинства, что грехи - это кирпичи для забора, которыми они отгораживаются от Бога и обособляются от Его Церкви, а таинство Покаяния - демонтирует эту греховную стену, снова присоединяя потерявшегося в грехах христианина к Церкви.
Обычно я бегло посвящаю их в примерный перечень грехов, которые есть абсолютно у каждого человека. Даже у тех, кто «не убил, не украл». Это повседневный набор: осуждение, ложь, обида, гнев, зависть. Женщин деликатно спрашиваю о том, не совершали ли они аборты, что, к сожалению, является очень распространенным явлением. Мужчин о супружеских изменах, которые разрушают семью. У тех и других всегда аккуратно интересуюсь - состоят ли они в браке или предпочитают «гражданское» сожительство, что является блудом.
Снисхождение-трансформер
В отдельную категорию я бы выделил таких верующих, которые по каким-то причинам живут в формате незарегистрированных союзов. А их, по моим подсчетам, в Церкви немало. Соборный документ «Об участии верных в Евхаристии», принятый Архиерейским совещанием в 2015 году, делает в качестве церковной икономии исключение для тех супругов, которые осознают такое сожительство грехом и стремятся к законному браку.
Но, к сожалению, священник, совершающий таинство Покаяния стоит перед дилеммой, когда человек месяцами не решает эту каноническую проблему - и просится на Причастие, хотя каждый раз ему батюшка грозит пальчиком. На мой субъективный взгляд, в этом случае снисхождение грозится трансформироваться в попустительство, за которым маячит полное обесценивание сути таинств.
Вот здесь-то и стоит применять имеющуюся у священников дисциплинарную власть. Знаю, что есть у опытных духовников практика не разрешать таковым подходить к Чаше на небольшие сроки (1-3 мес.). Другой вопрос, какой степени воцерковленности должен быть этот человек, на которого накладывается такое прещение, сколько раз он может причаститься до епитимьи, и на какой срок отлучать от Евхаристии? Здесь вот разрозненную практику привести бы к единому знаменателю.
Уровень: воцерковленный
В третью категорию хотелось бы отнести кающихся, которые сравнительно продолжительное время посещают церковные богослужения и участвуют в таинствах. Здесь у Покаяния все шансы формализоваться и стать внешним проявлением религиозности человека, а не внутренней работой. Считаю, что в дело по выхолащиванию внутреннего содержания рассматриваемого таинства вносят свою лепту, так называемые, формальные приступки и окончания.
Другими словами, воцерковленному человеку пора избавляться от «костылей», начинающихся церковнославянским: «Исповедаю аз многогрешный (имя) Господу Богу и Спасу нашему Иисусу Христу и тебе, честный отче…», и заканчивающихся: «… ты же, честный отче, прости мя и разреши от всех сих и помолись о мне грешном, а в оный судный день засвидетельствуй пред Богом об исповеданных мною грехах. Аминь».
Во-первых, человек читает это без особой искренности будто в качестве присущего ритуалу танца с бубном. Во-вторых, отнимает драгоценное время у других кающихся, стоящих за ним. Доходило до смешного, когда человек коверкал слова, не понимая истинный смысл церковнославянизмов.
Растерзанное рукописание
Хотелось бы особо коснуться традиции записывания грехов на листок бумаги, и связанным с нею околоцерковных поверьях. Нет, дело-то хорошее. Человек может от волнения перед Крестом и Евангелием все забыть, да и враг рода человеческого не дремлет. К тому же, это очень согласуется с советом святых отцов - оплакать грех до таинства Покаяния, что человек может проделать во время письменного фиксирования своих согрешений. Но ни в какие ворота не лезут тут машинописные перечни, еще пахнущие принтерной краской.
И не потому что священнослужитель противник современных технологий. Просто нередко список грехов целиком копируют с православных сайтов, не поработав над своими проступками. Иной раз у человека спрашиваешь - что означает вот этот озвученный вами грех, а он даже не знает, что это за чудо-юдо. Более того, продвинутые пользователи даже сохраняют греховные списки на рабочем столе компьютера до следующего раза. Разумеется, о редакторской правке согрешений речи не идет.
Лично я не могу приветствовать порочный обычай требовать от священника, совершившего Покаяние, разорвать листок с грехами. Причем, знаю, что некоторые батюшки послушно рвут. А на меня даже немного обижались, когда я наотрез отказывался это делать. Считаю, что не стоит подкидывать дров в огонь околоцерковных суеверий, граничащих с откровенным язычеством. Получается, что разрешительной молитвы уже недостаточно. Причем, этот «обряд» не соответствует и догматическому строю таинства, потому что именно Христос на Кресте растерзал рукописание наших грехов, а не важный батюшка в красивой епитрахили.
Сеанс психоанализа
К тому же, у категории особо воцерковленных кающихся есть другая не менее важная проблема, когда человек приходит не в грехах каяться, а на сеанс психоанализа. Это тоже опасная практика, которая способствует все той же формализации Покаяния. То есть человек не просто обнаруживает свою греховность, и даже не ищет пути избавления от пагубных страстей, а желает досконально разобраться в тех или иных движениях своей души на фоне определенных житейских ситуаций.
На мой взгляд, нужно отличать таинство от беседы со священником за жизнь или от откровения помыслов духовнику. То есть к Покаянию человек приносит уже оплаканные грехи, которые человек нашел у себя, раскаялся и горячо желает исцеления от них. Духовную аналитику нужно вынести во внебогослужебное время.
В этой связи хотелось бы напомнить дельный совет святителя Игнатия Брянчанинова: «Когда метут комнату, то не занимаются рассматриванием сору, а все в кучу да и вон. Так поступай и ты. Исповедуй свои грехи духовнику да и только, а в рассматривание их не входи».
Частота Покаяния
Сегодня все больше верующих приходят к желанию частого причащения святых Христовых Таин. В храме, где я служу становится все больше причастников, которые приступают к евхаристической Чаше раз в неделю. В этой ситуации, таинство Покаяния превращается в «билет» ко Причастию, что совершенно недопустимо. Поскольку эта два отдельных полноценных таинства. А все потому, что человек начинает буквально высасывать из пальца согрешения, доводя таинство до абсурда.
Кстати, подобная проблема присуща и детям школьного возраста, которых родители стараются почаще причащать. Стал замечать, что такие юные причастники перечисляют набор одних и тех же грехов, причем, делают это таким же тоном, каким читают в школе стихи, выученные наизусть. Лично я советую в таких случаях каяться в таинстве не чаще одного раза в месяц, чтобы те совсем не потеряли вкус к настоящему Покаянию.
В общем, уверен, что мы, церковные люди, должны сделать все возможное, чтобы это таинство, которое в православной традиции зовется вторым Крещением - не утратило своего значения в сознании современников.
священник Святослав Шевченко
Таинство Покаяния — сердце Евангельского учения Христа. Сам Господь начал Свою первую проповедь словами: «Покайтесь и веруйте в Евангелие». После своего Воскресения Спаситель посылает Своих учеников созидать Церковь и даёт им великую духовную власть «связывать и разрешать» грехи людей, то есть власть духовного врачевания душ. Эта духовная власть, а вместе с тем и великая ответственность были переданы апостолами первым епископам и священникам посредством чинопоследования прямого рукоположения, а те в свою очередь, передали их своим преемникам — и так непрерывно до сего дня. Покаяние есть безценный дар человечеству. Покаяние есть чудо Божие, воссоздающее нас после падения. Покаяние есть излияние божественного вдохновения на нас, силою которого мы возносимся к Богу, Отцу нашему, для вечной жизни во Свете Его любви. Чрез покаяние совершается наше обожение. Сие событие неизъяснимо велико. И дар сей стал возможен чрез Гефсиманскую молитву Иисуса Христа, чрез Его смерть на Голгофе и Его Воскресение.
Грех — это не просто какой-то аморальный поступок, это прежде всего нарушение закона Божия, законов духовной жизни, установленных Самим Творцом, беззаконие (1 Ин. 3. 4), или, иначе сказать, грех есть нарушение воли Божией. Грех произошёл не от Бога и не от природы, а от злоупотреблений разума и воли разумных его существ, о произвольного их уклонения от Бога, о замены его святой воли своею, от самоволия. Первым нарушителем Его воли был Люцифер, один из чина архангельского. Теперь он сатана, то есть противник Бога. Поэтому совершение греха есть осознанное или неосознанное противление Богу и надо всячески избегать греха, прилагая к этому усилие. Тот первородный, природный грех, заразивший натуру прародителей, и потому являющийся наследственным, доколе существует плотское человечество, является причиной для личных грехов каждого. Поэтому и сказано Господом «нет человека, который бы не согрешил». Таким образом, личные грехи каждого человека происходят от повреждённой человеческой природы, под влиянием внешнего мира, который «во зле лежит», и от диавола. В случае же совершения греха — непременно каяться, чтобы опять стать ближе к своему Создателю и Спасителю, присному Защитителю и Руководителю. Все грехи прощает нам Господь, кроме греха смертного. Грех смертный — это упорная нераскаянность, когда грешник в своём ожесточении доходит до того, что не может от всего сердца покаяться. И хотя бы кто был страшно виновен пред Богом, но может, со смирением повергаясь пред Ним, принести покаяние. Покаяние является основным фоном всей нашей христианской жизни. Преподобный Ефрем Сирин оставил нам нужную молитву: «даруй мне зрети моя прегрешения». Опять и опять: видеть свой грех — есть духовный акт, чрезвычайно великой ценности для всех, кто ищет Лицо Бога Живого. Больше того: акт сей есть действие в нас Самого Бога, Который есть свет. К великому сожалению очень редкие люди уразумевают сердцем подлинную природу греха. Обычно они стоят на уровне человеческой морали, и если когда и поднимаются над ней, то всё же недостаточно (да и саму мораль, если надо, можно изменить…) Великие подвижники, когда исповедовались, то обвиняли себя во всяком зле, потому что не находили такого греха, которого не сотворили хотя бы мгновенным прикосновением ума. И никто не может быть уверенным, что он вне власти посещающих его мыслей. Итак, в меру нашей способности видеть себя, нужно исповедовать наши грехи, чтобы не унести их с собою по смерти.
Всю нашу земную жизнь, от рождения до последнего вздоха, в её конечном итоге, возможно увидеть и оценить в один миг. Представьте себе сосуд идеально чистого стекла, полный воды; с первого взгляда можно сказать — чиста ли вода, или нет, и насколько. Так будет с нами по переходе в иной мир. Всякое движение мысли, даже мимолётное, оставляет свой след в общем качестве нашей жизни. Предположим, что за весь срок моего земного существования лишь раз чрез моё сердце пробежала злая мысль, например — убийства. И эта единственная мысль останется тёмным пятном на теле моей жизни, если не будет извергнута чрез покаянное самоосуждение. Ничего невозможно скрыть: «Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, чего не узнали бы» (Лк. 12. 2-3). И по каждой злой мысли мы будем истязаться на мытaрствах, по итогом которых — промежуточный частный суд: душа пойдет либо к Богу, либо оттолкнувшись от Бога, двинется «во тьму внешнюю», к нескончаемым терзаниям. «Если мы говорим, что не имеем греха, — обманываем самих себя, и истины нет в нас. Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды» (1 Ин. 1. 8-9). Чрез искреннее раскаяние с решительным самоосуждением себя пред Богом и людьми внутренний человек очищается, и вода в сосуде, проведённая через духовный фильтр покаяния, восстанавливается в своей чистоте. Но кто не кается, тот делается врагом Церкви. Как гнилые ветки отпадают от дерева, так и грешники нераскаянные отпадают от главы Церкви — Иисуса Христа. Сам Христос есть лоза виноградная, а мы веточки, питающиеся жизнью.
Архимандрит Амвросий (Юрасов) рассказывает: «Ко мне приходят иной раз на исповедь и говорят: у нас нет грехов. Спрашиваю, ходите ли в Церковь, молитесь ли? Оказывается, нет, не ходят, не молятся. И грехов за собой не признают: мол, мы добро делаем, пользу приносим. Тогда я спрашиваю таких людей: вот эти стулья приносят пользу? — да, приносят, — а земляные черви делают добро? — Да, добро. — Стулья живые? — Мёртвые. — А черви духовные? — Нет. Вот и вы как эти стулья или те черви…»
В чём нам каяться? Во-первых, в собственных грехах; во-вторых, в грехах, на которые мы навели ближних через побуждение, соблазн или дурной пример; в-третьих, в том, что не сделали добрых дел, которые могли бы сделать; в-четвёртых, в том, что отвели от добрых дел ближних; в-пятых, что и сами добрые дела делали с грехом пополам. И обо всех таких делах надо спрашивать свою совесть. Сознание своих грехов и самоукорение в них — первые шаги на пути покаяния. Порой кажется, что бывает трудно провести грань там, где начинается грех. В чём различие, скажем, между любопытством и любознательностью, между равнодушием и безстрастием, между модой и обычаем? В таких случаях различия проще всего выяснить в противоположностях. Любопытству противоположны сдержанность и скромность, любознательности — тупость и лень. Равнодушию противостоит сочувствие и отзывчивость, Безстрастию — нервозность и суета. Пренебрегать модой — значит сохранять целомудрие, свободу и независимость вкуса. Пренебрегать обычаем — значит гордиться собой и презирать людей. Размышляя и о других подобных качествах, можно научиться определять границы нравственного и духовного поведения. Некоторые люди считают малый грех за большой, а о тяжких и великих грехах почти не думают. Так, за каждый блинчик в пост готовы истрястись, а оскорбления и осуждения ближнего, убивая его в глазах других, считают почти за ничто. Прежде чем идти на исповедь, мы должны всем всё простить. Простить без промедления, сейчас же, и не вспоминать обиды никогда! Жить так, как будто их и не было. Мы должны примириться со всеми ближними. Только тогда мы можем надеяться получить прощение от Господа.
Каяться — значит чувствовать в сердце ложь, безумие, тяжесть своих грехов; значит сознавать, что оскорбили ими своего Творца, Господа, Отца и Благодетеля, бесконечно святого и бесконечно гнушающегося грехов; значит всей душой желать исправления и заглаживания их. И как грешим всеми силами души, так и покаяние должно быть вседушевное. Покаяние только на словах, без намерения исправления и без чувств сокрушения, называется лицемерным. И холодность сердца на исповеди, как и в молитве — от дьявола, он есть холод адовой бездны. Порой трудно и болезненно без утайки открыть все свои срамные дела и помышления духовнику, порой больно, стыдно и унизительно. Но надо преодолеть эту последнюю бесовскую преграду ложной стыдливости на пути спасения, читая «Милосердия двери» и Символ веры. В противном случае рана останется неизлеченною и будет подтачивать душевное здравие, оставшись гнилостной закваской для последующих грехов. По этой же причине не следует и откладывать исповедь. Глаголи, сказано, беззакония твоя, а не молчи о них, да оправдишися. Виновником греха всегда надо признавать свою злую волю. Не будем стыдиться и слёз на исповеди. Если человек заплакал, значит, смирился, не плачут гордые и самолюбивые. Некоторые христиане по стыду, малодушию, страху, утаивают свои грехи от духовника. Этим они наносят себе огромный духовный вред. Через утаённые грехи дьявол продолжает властвовать над душой грешника. Благодать Божия не исцеляет такую душу. Недаром в священнической молитве на исповеди говорится: «Если что скроешь от меня, двойной грех будешь иметь».
Чистая исповедь истребляет неправду, отвращает от греха, предохраняет от зла, утверждает в добре, укрепляет против искушений, поддерживает бдительность, удерживает на пути заповедей Божиих, укрепляет против искушений, вливает в душу святой мир, умножает стремление к благочестивой жизни и делает человека день ото дня чище и совершеннее. Некоторые могут подумать, что по всему сказанному можно грешить сколько хочешь, а потом покаешься — и всё. Но такая мысль — обольщение дьявола. Великое Таинство покаяния и милость Божия вовсе не дают оснований для греховной жизни, «ибо если мы, получив познание истины, произвольно грешим, то не остаётся более жертвы за грехи» (Евр. 10. 26). Кто в надежде на покаяние позволяет себе согрешать произвольно и намеренно, тот поступает в отношении к Богу коварно. Грешащего произвольно и намеренно в надежде на всегдашнее покаяние, прощение, неожиданно поражает смерть, и не даётся ему времени, как лгуну, на предполагаемые добродетели. «Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих», — призывает Господь, — «перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетённого, защищайте сироту, вступайтесь за вдову. Тогда придите — и рассудим, говорить Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю; если будут красны, как пурпур, — как волну убелю. Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли; если же отречётесь и будете упорствовать, то меч пожрёт вас: ибо уста Господни говорят» (Ис. 1. 16-20). Грешить, надеясь на милосердие Божие, есть «хула на Духа Святого», то есть грех непрощаемый. Также и говорящие: «Будем грешить в молодости, а покаемся в старости», — обманутся и будут осмеяны демонами. Как произвольно согрешающие, они не удостоятся покаяния, умрут без исповеди.
Последствием греховной жизни бывают слепота ума, ожесточение, нечувствие сердца: «беззакония мои превысили голову мою, как тяжёлое бремя отяготели на мне» (Пс. 37. 5). Какое последствие такой греховности? «Сердце моё оставило меня» (Пс. 39. 13). Ум закоренелого грешника не видит ни добра, ни зла — сердце его теряет способность к духовным ощущениям, совесть буквально сожжена. Когда, при помощи Божией благодати, откроется человеку множество его согрешений, тогда невозможно, чтобы он не пришёл в крайнее недоумение от такого зрелища своей жизни. Через отсечение грехов на исповеди у человека просыпается, очищается совесть, что чувствуется даже физически, телом; мозг человека проясняется, душе становится радостно. В одном из храмов Перми был даже случай исцеления спины у согбенной старушки сразу после исповеди. Она, отойдя от аналоя метров на десять, вдруг резко повернулась и побежала обратно к священнику: «Батюшка, у меня спина перестала болеть!» — почти что закричала она. И все в храме стали умиляться, как Господь явно показал целительность Таинства исповеди.
Церковь — это дом Божий, в котором человеческая душа растёт и развивается. Цель этой жизни — стать сопричастником Христа в Царстве Небесном в радости и мире. Путь к Богу долог, вся жизнь. В духовной жизни каждого человека, независимо от возраста, есть детство, отрочество, зрелость. И нужно «расти», совершенствоваться постепенно, хотя и с понуждением воли (как и в любом деле), чем собственно и доказуется любовь к Богу. Только надо помнить, что духовное возрастание — главное дело жизни, духовный ориентир на любых жизненных поприщах. Нужно помнить об освящающей силе Святого Духа, освобождающей людей от мучительства грехов и горького пленения стихиями мира сего, о том, что только в Церкви человек и обретает подлинную свободу.
Покаяние установлено как путь ко спасению Самим Господом (Лк. 13. 3; 15. 5; Деян. 17. 30; 20. 21; 2 Петр. 3. 9). Покаяние — это дар Святого Духа (Деян. 2. 38), это утешение человека (Мф. 5. 4) и радость на небесах (Лк. 15. 7). Покаяние — это близость Господа (Пс. 33. 18), покаяние — это сама жизнь (Иез. 18. 21).
Кто любит Меня, тот соблюдёт слово Моё; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придём к нему и обитель у него сотворим (Ин. 14. 23).
«Кратчайший путь к получению прощения грехов — никого не осуждать» (Иоанн Лествичник). Закон правды Божией: за какие грехи осудим ближнего, телесные или духовные, в те же грехи впадём сами. И по-другому не бывает.
Как исповедоваться в Церкви.
В Таинстве покаяния человек исповедует свои грехи согрешения перед Богом при свидетельстве священника. Конечно, исповедоваться Богу можно в любое время и в любом месте. Только помыслив о грехе или даже уже согрешив, надо немедленно искренно обращаться к Христу со словами покаяния.
Однако, Исповедь церковная имеет свои особенности. Как правило, человеку, желающему исповедоваться в церкви, дается время на подготовку. Церковь в таких случаях советует уединение, сугубую молитву, пост. Так человеку проще увидеть себя, привести в порядок свои мысли и чувства.
Для того чтобы Исповедь не превратилась в простое перечисление грехов, требуется их осознание, как вещей, губящих жизнь. Иногда, для облегчения подготовки к Исповеди, рекомендуется записывать грехи на листе бумаги, так как кое-что может забыться по немощи человеческой.
Таинство Исповеди и Покаяния, наравне с Крещением, Причащением и Венчанием, является одним из основных Таинств Христианской Церкви. Согласно Священному писанию, приходить на Исповедь полагается с семи лет и далее в течение всей жизни, вплоть до смертного одра. Однако далеко не все начинают исповедоваться с раннего возраста. Более того, многие христиане даже перед большими церковными праздниками, когда нужно покаяться и причаститься, боятся или не желают идти к исповеднику, поскольку чувствуют себя неловко. А некоторые и хотели бы исповедоваться, но слышали, что к этому Таинству нужно готовиться заранее, а как? В любом случае, перед тем, как решиться на генеральную (первую за свою жизнь) Исповедь, необходимо узнать все основные церковные догматы, касающиеся Исповеди.
Подготовьтесь к Исповеди дома. Возьмите бумагу и ручку и напишите все свои грехи, которые вспомните за последнее время. Первым должны идти смертные грехи: гордыня, прелюбодеяние, зависть, чревоугодие, уныние, гнев, сребролюбие. Если вы виновны в убийстве (аборт церковь тоже считает убийством), обязательно запишите этот грех в самом начале. Также перечислите все свои греховные деяния, например, просмотр развлекательных программ неподобающего содержания по телевидению, посещение гадалок, и так далее. Помните, что этот листок можно взять с собой на исповедь и читать по нему.
Узнайте, когда проходит Исповедь в том храме, куда бы вы хотели сходить. Собираясь в храм, оденьтесь подобающе: для мужчин это рубашка или футболка с рукавами, никаких шорт. Для женщин – юбка не выше колен (покрытые плечи и колени — это правило одежды для всех христианских женщин), платок на голове, отсутствие косметики, по крайней мере, помады, поскольку нужно будет прикладываться губами к кресту. В храме поинтересуйтесь, где исповедают, как правило, к священнику стоит небольшая очередь.
Будьте готовы к тому, что еще до начала Исповеди батюшка начнет задавать вам вопросы. Например, молитесь ли вы постоянно, думаете ли о Боге, не сотворили ли себе кумира. А также: не состоите ли с кем-то в ссоре, и соблюдаете ли условия, при которых отпущение грехов вступит в силу. Согласно церковным правилам, эти условия – вера в Христа, искреннее раскаяние во всех грехах и надежда начать после покаяния новую безгрешную жизнь.
Первая Исповедь. Священник, исповедующий больного человека, в первый раз приступающего к Таинству Покаяния, в первую очередь должен выявить наиболее тяжкие грехи, а затем все остальные.
Если Господь прощает болящему смертные грехи, это существенно изменяет его участь: облегчает протекание заболевания, способствует иногда мгновенному или быстрому выздоровлению или сохранению жизни в опасных или близких к смерти состояниях здоровья. Самое главное – не передумать и не отложить на потом то, чего просит и к чему стремится душа. Постарайтесь внимательно вспомнить свою жизнь с отрочества, с того времени, когда Вы стали различать белое и черное, плохое и хорошее, – и все то, в чем совесть упрекнет, все те страницы, которые захочется поскорее перевернуть. Постарайтесь заранее узнать относительно того храма, куда Вы собираетесь пойти на Исповедь, когда там есть возможность исповедоваться подробно. А еще лучше заранее договориться со священником, предупредив его, что Вы будете первый раз на Исповеди.
Можно заранее записать исповедь, начиная с 7 летнего возраста. Повторяющиеся грехи можно просто назвать, а можно описать ситуации, приведшие к греху. Иногда человек болезненно чувствует, что при каких-то обстоятельствах его душа была сильно искалечена грехом, и на сердце остались раны, прикосновение к которым вызывает острую или притупленную временем боль.
Действительно нужно мужество, чтобы открыть перед священником то, о чём рассказать подчас больно и стыдно. Но если не открыть, то спрятанный грех будет продолжать разрушать душу и сердце изнутри. Бывает, что какие-то грехи не удаётся вспомнить, а какие-то поступки или мысли, может, и не казались грехом, тогда регулярные дальнейшие исповеди и усердная молитва выведут их из тьмы забвения.
На Исповедь, особенно первую, необходимо прийти тогда, когда у священника достаточно времени, чтобы поговорить с Вами, т.е. на вечерней службе. Приняв Вашу Исповедь, священник решит, готовы ли Вы причаститься, или Вам необходимо попоститься, помолиться, походить в храм. Но всё это вы сможете разрешить с ним непосредственно в беседе. Будьте готовы, что священник после Исповеди может наложить на Вас Епитимью (особое послушание). Смиренно все это принимайте, т.к. выполняя Епитимью, Вы принесете своей душе огромную пользу. Что касается слёз при Исповеди, то они естественны для кающегося. Пусть поможет Вам Господь и Ваш Ангел Хранитель преодолеть все препятствия, мешающие очищению души.
Святые отцы называют покаяние вторым крещением: если при крещении человек очищается от власти первородного греха, переданного ему при рождении от наших прародителей Адама и Евы, то покаяние омывает его от скверны собственных грехов, совершенных им уже после Таинства Крещения. Для того, чтобы Таинство Покаяния совершилось, со стороны кающегося необходимы: осознание своей греховности, искреннее сердечное раскаяние в своих грехах, желание оставить грех и не повторять его, вера в Иисуса Христа и надежда на Его милосердие, вера в то, что Таинство Исповеди имеет силу очистить и смыть по молитве священника чистосердечно исповеданные грехи.
«Господь гордым противится, смиренным же дает благодать» (Прит. З, 34). Припомни особенно слова эти, когда идешь на исповедь. Ничто так, как гордость, не вяжет языка сказать: грешен. Смирись же перед Господом, не пощади себя, не убойся лица человека. Раскрой срамоту свою, да омоешься; покажи раны свои, да исцелеешь; расскажи все неправды твои, да оправдаешься. Чем безжалостнее будешь к себе, тем больше жалости явит к тебе Господь, и отойдешь ты с сладким чувством помилования. Это и есть благодать Господа нашего Иисуса Христа, даваемая от Него тем, которые смиряют себя искренним исповеданием грехов своих. Желающий принести перед Богом покаяние в содеянных грехах должен подготовиться к Таинству Исповеди. К Исповеди нужно приготовиться заранее: желательно прочесть литературу, посвященную Таинствам Исповеди и Причащения, вспомнить все свои грехи. Не нужно рассказывать духовнику длинных историй, достаточно изложить сам грех. К примеру, если вы находитесь во вражде с родственниками или соседями, не нужно рассказывать, что стало причиной этой вражды – необходимо покаяться в самом грехе осуждения родных или соседей. Богу и духовнику важен не список грехов, а покаянное чувство исповедуемого, не детальные рассказы, а сокрушенное сердце. Нужно помнить, что Исповедь – это не только осознание собственных недостатков, но прежде всего – жажда очиститься от них. Ни в коем случае недопустимо оправдание себя – это уже не покаяние! Старец Силуан Афонский так объясняет, что такое настоящее покаяние: «Вот знак прощения грехов: если ты возненавидел грех, то простил тебе Господь грехи твои».
Хорошо выработать привычку каждый вечер анализировать прошедший день и приносить ежедневное покаяние перед Богом, записывая серьезные прегрешения для будущей исповеди у духовника. Необходимо примириться с ближними и попросить прощения у всех, кого обидели.
Как подготовить к Исповеди детей.
Дети до семи лет (в Церкви их называют младенцами) приступают к Таинству Причащения без предварительной Исповеди, но необходимо с самого раннего детства вырабатывать у детей чувство благоговения перед этим великим Таинством. Частое причащение без должной подготовки может выработать у детей нежелательное чувство обыденности происходящего. Младенцев желательно за 2-3 дня подготавливать к предстоящему Причастию: читать с ними Евангелие, жития святых, другие душеполезные книги, сократить, а лучше совсем исключить просмотр телевизора (но делать это нужно очень тактично, не вырабатывая у ребенка отрицательных ассоциаций с подготовкой к Причастию), проследить за их молитвой утром и перед сном, побеседовать с ребенком о прошедших днях и подвести его к ощущению стыда за собственные проступки. Главное же нужно помнить, что нет ничего более действенного для ребенка, как личный пример родителей.
Начиная с семи лет, дети (отроки) уже приступают к Таинству Причащения, как и взрослые, только после предварительного совершения Таинства Исповеди. Во многом грехи, перечисленные в предыдущих разделах, присущи и детям, но все-таки детская Исповедь имеет свои особенности. Чтобы настроить детей на искреннее покаяние, можно дать им прочесть следующий список возможных прегрешений:
* Не залеживался ли в постели утром и не пропускал ли в связи с этим утреннее молитвенное правило? * Не садился ли за стол, не помолившись и не ложился ли спать без молитвы? * Знаешь ли наизусть самые главные православные молитвы: «Отче наш», «Иисусову молитву», «Богородице Дево, радуйся», молитву ко своему Небесному покровителю, имя которого носишь? * Каждое ли воскресенье ходил в церковь? * Не увлекался ли различными забавами в церковные праздники вместо посещения храма Божия? * Вел ли должным образом себя на церковной службе, не бегал ли по храму, не вел ли пустых разговоров со сверстниками, вводя их тем самым в соблазн? * Не произносил ли без надобности имя Божие? * Правильно ли совершаешь крестное знамение, не спешишь ли при этом, не искажаешь ли крестное знамение? * Не отвлекался ли при молитве на посторонние мысли? * Читаешь ли Евангелие, другие духовные книги? * Носишь ли нательный крестик и не стесняешься ли его? * Не используешь ли крестик в качестве украшения, что грешно? * Не одеваешь ли различные амулеты, например, знаки зодиака? * Не гадал ли, не ворожил? * Не скрывал ли перед батюшкой на исповеди свои грехи из-за ложного стыда, а затем недостойно причащался? * Не гордился ли перед самим собой и перед другими своими успехами, способностями? * Спорил ли с кем-либо – только ради того, чтобы взять верх в споре? * Не обманывал ли своих родителей из-за страха быть наказанным? * Не ел ли в пост без разрешения родителей скоромного, например, мороженого? * Слушался ли своих родителей, не спорил ли с ними, не требовал ли от них дорогостоящей покупки? * Не наносил ли побоев кому-нибудь? Не подстрекал ли к этому других? * Не обижал ли младших? * Не мучил ли животных? * Не сплетничал ли о ком, не ябедничал ли на кого? * Не смеялся ли над людьми, имеющими какие-либо физические недостатки? * Не пробовал ли курить, выпивать, нюхать клей или употреблять наркотики? * Не сквернословил ли? * Не играл ли в карты? * Не занимался ли рукоблудием? * Не присваивал ли себе чужого? * Не имел ли привычки брать без спроса то, что тебе не принадлежит? * Не ленился ли помогать родителям по дому? * Не притворялся ли больным, чтобы увильнуть от своих обязанностей? * Не завидовал ли другим? Приведенный перечень – лишь общая схема возможных прегрешений. У каждого ребенка могут быть свои, индивидуальные переживания, связанные с конкретными случаями. Задача родителей – настроить ребенка на покаянные чувства перед Таинством Исповеди. Можно посоветовать ему вспомнить свои проступки, совершенные после последней Исповеди, написать свои прегрешения на листке бумаги, но не следует этого делать за него. Главное: ребенок должен понять, что Таинство Исповеди – это Таинство, очищающее от грехов душу при условии искреннего, чистосердечного покаяния и желания не повторять их более.
Как происходит Исповедь.
Исповедь совершается в храмах вечером – в течение или после вечернего богослужения, либо утром перед началом Литургии. Ни в коем случае нельзя опаздывать к началу Исповеди, так как Таинство начинается с чтения чинопоследования, в котором должен молитвенно участвовать каждый желающий исповедаться. При чтении чинопоследования священник обращается к кающимся, чтобы они назвали свои имена – все отвечают вполголоса. Те, кто опоздал к началу Исповеди, к Таинству не допускаются; священник, если есть такая возможность, в конце Исповеди заново читает для них чинопоследование и принимает Исповедь, либо назначает ее на другой день. Нельзя приступать к Таинству Покаяния женщинам в период месячного очищения.
Исповедание обычно происходит в храме при стечении народа, поэтому нужно уважать тайну Исповеди, не тесниться рядом со священником, принимающим Исповедь, и не смущать исповедующегося, открывающего свои грехи священнику. Исповедь должна быть полной. Нельзя исповедовать сначала одни грехи, другие же оставлять на следующий раз. Те грехи, которые кающийся исповедовал в предыдущие Исповеди и которые уже были ему отпущены, вновь не называются. При возможности нужно исповедоваться у одного и того же духовника. Не следует, имея постоянного духовника, искать другого для исповедания своих прегрешений, открыть которые знакомому духовнику мешает чувство ложного стыда. Поступающие так своими действиями пытаются обмануть Самого Бога: на Исповеди мы исповедуем свои грехи не духовнику, а вместе с ним – Самому Спасителю.
После исповедания грехов и прочтения священником разрешительной молитвы, кающийся целует лежащие на аналое Крест и Евангелие и, если готовился к Причастию, берет у духовника благословение на причащение Святых Христовых Тайн. В некоторых случаях, как уже писалось выше, священник может наложить на кающегося Епитимью – духовные упражнения, назначенные для углубления покаяния и искоренения греховных навыков. К Епитимье нужно относиться, как к воле Божией, изреченной через священника, требующей обязательного исполнения для врачевания души кающегося. Желающие не только исповедаться, но и причаститься, должны достойно и в соответствии с требованиями Церкви приготовиться к Таинству Причащения. Называется такое приготовление говением.
По окончании Исповеди желательно искренне произнести «каюсь». Когда священник возлагает на голову кающегося епитрахиль – это означает возвращение ему Божией милости. После этого следует поцеловать крест в знак того, что Крестом Христос победил грех и смерть; затем поцеловать Евангелие, тем самым обещая жить по заповедям Евангельским. Евангелие и крест, лежащие на аналое во время Исповеди знаменуют присутствие Самого Спасителя. Через покаяние человек возвращается в число верных чад Церкви и осеняется Благодатью Христовой.
Подготовка к Исповеди по Иоанну (Крестьянкину):
ГРЕХИ ОСОБО ТЯЖКИЕ — это смертные грехи, грехи хулы на Духа Святого и грехи, вопиющие на небо об отмщении за них.
Смертные грехи: 1. Гордость 2. Сребролюбие 3. Прелюбодеяние 4. Зависть 5. Чревоугодие 6. Гнев 7. Уныние
Грехи хулы на Духа Святого: 1. Отчаяние — чувство, отрицающее в Боге отеческую благость и доводящее до самоубийства. 2. Упорство в неверии, отрицание любых доказательств бытия Божия, даже очевидных чудес. 3. Чрезмерное упование на Бога, или коснение в греховной жизни в одной надежде на милосердие Божие.
Грехи, вопиющие на небо об отмщении за них: 1. Умышленное человекоубийство, особенно отцеубийство, братоубийство или цареубийство. 2. Содомский грех, искусственная смена пола. 3. Притеснение человека убогого, беззащитной вдовы и малолетних сирот. 4. Удержание у малоимущего работника честно заработанной им платы; обман и обирательство нищего, присвоение имущества заключенного или больного человека. 5. Огорчение родителей и нанесение им тяжких обид или даже побоев
Подробнее о грехах:.
По первой заповеди: 1. Имеешь ли постоянную память о Боге и страх Божий в сердце? 2. Не колеблется ли вера твоя в Бога маловерием, сомнениями? 3. Не сомневался ли в святых догматах Веры Православной? 4. Молишь ли Господа Бога укрепить твою веру? 5. Не терял ли надежду на Божие милосердие и помощь? 6. Молишься ли ты каждый день, утром, вечером Богу? Усердна ли твоя молитва? 7. Всегда ли, когда можно посещаешь церковныя богослужения? Не опускаешь ли их без важных причин? 8. Любишь ли читать религиозно-нравственныя книги и читаешь ли их? Не читал ли из грешнаго любопытства книг безбожных и еретических? 9. Жертвуешь ли охотно, по призыву Церкви, на благотворительныя цели и на св. храм? 10. Не прибегал ли к гаданиям? Не участвовал ли в сеансах общения с нечистой силой? 11. Не забываешь ли о главном, о жизни по Закону Божию, о приготовлении к вечности и ответу пред Богом, предаваясь суете, лени, удовольствиям, безпечности?
По второй заповеди: 1. На первом ли месте у тебя Бог? Может быть, не Бог у тебя на первом месте, а что-либо иное, например: собирание денег, приобретение имущества, удовольствия, развлечения, пища, напитки, одежда, украшения, стремление обращать на себя внимание, играть первую роль, получать похвалы, проводить время в разсеянии, в чтении пустых книг и т. д.? 2. Не отвлекает ли тебя от Господа Бога увлечение телевидением, кино, театром, картами? 3. Может быть, из-за забот о себе, о своей семье забываешь Бога и не живешь по Его заповедям и не исполняешь правила нашей Матери-Церкви? 4. Если так, то, значит, служишь ты своему «кумиру», своему идолу, он у тебя на первом месте, а не Господь Бог и Его учение. 5. Может быть, искусство, спорт, наука занимают у тебя первое место? Может быть, какая-либо страсть (сребролюбие, чревоугодие, плотская любовь и др.) завладела твоим сердцем. 6. Не делаешь ли из себя самого «кумира» по гордости, по эгоизму? Проверь себя.
По третьей заповеди: 1. Не божился ли в обыкновенных, житейских разговорах, не употреблял ли легкомысленно, без благоговения имя Божие или, что еще хуже, святыню не обращал ли в шутку? Или, не дай Бог, в припадке ожесточения, злобы, отчаяния не позволил ли себе дерзко роптать на Бога или даже хулить Бога? 2. Или дав какую-либо клятву или присягу, потом нарушил ее? 3. Не предавался ли унынию? 4. Не бывает ли разсеянною, невнимательной твоя молитва Богу?
По четвёртой заповеди: 1. Не нарушаешь ли святости воскресных дней и великих праздников, установленных св. Церковью? 2. Не работаешь ли в эти дни ради выгоды, прибыли? 3. Вместо праздничных богослужений не проводил ли время на каком-либо увеселении, на балу, в театре, кино или на каком бы то ни было собрании, где нет речи о Боге, где нет молитвы, коей надлежит встречать праздничный день? Не устраивал ли сам такия увеселения и собрания, отвлекая таким образом людей от посещения церкви? 4. Посещаешь ли аккуратно церковныя богослужения? Не приходишь ли в церковь с большим опозданием, к средине или концу богослужения? 5. Посещаешь ли в воскресенье и праздничные дни больных? Помогаешь ли бедным, нуждающимся? 6. Не нарушал ли св. постов? 7. Не упивался ли спиртными напитками?
По пятой заповеди: 1. Не было ли случаев непочитательнаго отношения к родителям, невнимательнаго отношения к их заботе и их советам? Заботился ли о них в болезнях их, в старости? 2. Если умерли родители твои, часто-ли молишься об упокоении их душ в церкви и в домашней молитве? 3. Не было ли случаев непочтительнаго отношения к пастырям Церкви? 4. Не осуждал ли их? Не озлоблялся ли на них, когда они напоминали о вечности, о приготовлении к ней, о спасении души, о грехах? Когда они призывают к следованию Церкви и ея учению? 5. Не оскорбил ли кого старше себя и особенно благодетелей?
По шестой заповеди: 1. Ты никого не убил физически в прямом и буквальном смысле, но, может быть, был причиною смерти кого-либо косвенным образом: мог помочь бедному или больному и не сделал этого, алчущаго не накормил, жаждущаго не напоил, странника не принял, нагого не одел, больного и находящагося в темнице не посетил (Матфея 25:34-36)? 2. Не совершил ли ты духовнаго убийства, то есть, не совратил ли кого с добраго пути жизни, не увлек ли в ересь или в раскол церковный, не соблазнил ли на грех? 3. Не убил ли кого греховно проявлением злобы и ненависти к нему? 4. Прощаешь ли обижающих тебя? Не таишь ли долго злобу в сердце и обиду? 5. Винишь ли во всем себя или только других? 6. Не прибегала ли к недозволенным операциям, что тоже есть убийство, грех и жены, и мужа?
По седьмой заповеди: 1. Не сожительствовал ли с лицом другого пола, находясь с ним в плотских отношениях, без церковнаго брака или довольствуясь только гражданским браком? Не упорствуешь ли в этом, уклоняясь от церковнаго брака? 2. Не позволяешь ли себе легкомысленно обращаться с лицами другого пола? 3. Не оскверняешься ли, допуская себе предаваться нечистым и развратным мыслям и вожделениям? Чтению нечистых книг, разсматриванию нечистых картин? 4. Вспомни грешныя песни, страстные танцы, шутки, сквернословия, нескромныя зрелища, наряды, пьянство и подобные грехи. 5. Помни, христианин, что до тех пор, пока ты не исповедуешься в грехе незаконнаго сожительства или будешь довольствоваться только гражданским браком, без церковнаго, пока ты не прекратишь этого греха разлучением или вступлением в церковный брак, ты вообще не смеешь приступать к причащению Св. Христовых Таин, как и не имеешь никакого голоса в церковных делах. 6. Наиболее гибнет людей из-за нарушения 7-ой заповеди, так как люди стыдятся исповедывать свои грехи против этой заповеди, как это видно из слов Ангела преподобной Феодоре, при прохождении ею мытарств. После прохождения преподобною Феодорою 16, 17, 18 мытарств, ангел сказал Феодоре: Ты видела страшныя, отвратительныя блудныя мытарства, знай, что редкая душа минует их свободно, весь мир погружен во зле соблазнов и скверн, все человеки сластолюбивы. Большая часть, дошедши сюда, гибнет: лютые истязатели блудных грехов похищают души блудников и низводят их в ад. 7. Будь же мужествен, христианин, и покайся, пока жив, пока еще не поздно.
По восьмой заповеди: 1. Не присваивал ли себе чужой собственности прямым или косвенным образом? Обманом, разными хитростями, комбинациями? Может, не исполнял, как должно того, что обязан был исполнять за полученное тобою вознаграждение? 2. Не пристращался ли чрезмерно к земным благам, не желая делиться ими с другими, нуждающимися в них? 3. Не овладевает ли твоею душою скупость? 4. Не принимал ли краденнаго? По совести ли распоряжался чужим добром, если оно тебе было доверено?
По девятой заповеди: 1. Не клеветал ли на ближняго твоего? Не осуждал ли часто других, злословил, поносил их, за действительные ли их грехи и пороки или только за кажущиеся? 2. Не любишь ли слушать о ком-либо дурную молву, а потом охотно разносишь ее, увлекаясь всякими сплетнями, пересудами, празднословием? 3. Не прибегаешь ли иногда ко лжи, неправде? Стараешься ли быть всегда правдивым?
По десятой заповеди: 1. Не завидуешь ли другим? Если ты завидуешь тому, что есть хорошаго или ценнаго у других людей, то это чувство может довести тебя до какого-либо тяжкаго преступления самым делом. Помни, что злобная зависть книжников и фарисеев возвела на крест Самого Сына Божия, пришедшаго на землю спасти людей. 2. Зависть всегда приводит к злобе и ненависти и способна бывает довести до самых безумных поступков, вплоть до убийства.
ПАМЯТКА К ИСПОВЕДИ:
ПАМЯТКА ОСНОВНЫХ ГРЕХОВ.
Грехи против Господа Бога:
Неверие в Бога, признание какой-либо значимости за иными «духовными силами», религиозными доктринами, помимо христианской веры; участие в иных религиозных практиках или обрядах, даже «за компанию», в шутку и пр.; - вера номинальная, никак не выражаемая в жизни, то есть практический атеизм (можно признавать умом существование Бога, но жить так, словно неверуюший); - творение «кумиров», то есть вынесение на первое место среди жизненных ценностей чего-либо, помимо Бога. Кумиром может стать что угодно, чему реально «служит» человек: деньги, власть, карьера, здоровье, знания, увлечения, – всё это может быть и хорошим, когда занимает соответствующее место в личной «иерархии ценностей», но, становясь на первое место, превращается в кумира; - обращение к разного рода гадалкам, ворожеям, колдунам, экстрасенсам и пр. - попытка «подчинить» духовные силы магическим путем, без покаяния и личного усилия по изменению жизни в соответствии с заповедями. Грехи против ближнего: - пренебрежение людьми, проистекающее из гордыни и себялюбия, невнимание к нуждам ближнего (ближний – не обязательно родственник или знакомый, это каждый человек, который оказался рядом с нами в данный момент); - осуждение и обсуждение недостатков ближних («От слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься», - говорит Господь); - блудные грехи разного рода, особенно прелюбодеяние (нарушение супружеской верности) и противоестественные половые связи, что несовместимо с пребыванием в Церкви. К блудному сожительству относится и распространенный сегодня т.н. «гражданский брак», то есть сожительство без регистрации брака. Следует, однако, помнить, что зарегистрированный, но невенчанный брак не может расцениваться как блуд и не является препятствием для пребывания в Церкви; - аборт - лишение жизни человеческого существа, по сути, убийство. Следует каяться даже в том случае, если аборт был сделан по медицинским показаниям. Серьезным грехом является и склонение женщины к аборту (со стороны мужа, например). Покаяние в этом грехе подразумевает то, что кающийся больше никогда осознанно не повторит его. - присвоение чужой собственности, отказ от оплаты труда других людей (безбилетный проезд), удержание заработной платы подчиненных или наемных рабочих; - ложь разного рода, особенно – клевета на ближнего, распространение слухов (как правило, мы не может быть уверены в правдивости слухов), недержание слова.
Советы по подготовке к Исповеди:
1. Осознать свои грехи. Если вы задумались об Исповеди, значит, вы признаёте, что в своей жизни что-то делали не так, как нужно. Именно с осознания своих грехов и начинается покаяние. Что является грехом, а что нет? Грех - это все, что противоречит Божией воле, или, иначе говоря, замыслу Бога относительно мира и человека. Замысел Божий о мире открывается в Священном Писании - Библии. Частичным, наиболее «сжатым» выражением замысла Божия относительно практической жизни человека являются заповеди - знаменитые Десять заповедей, данные Моисею на Синае. Суть этих заповедей Иисус Христос свел к следующему: «Люби Господа Бога всем сердцем своим» и «люби ближнего своего как самого себя». Перед подготовкой к первой исповеди полезно перечитать Нагорную проповедь Спасителя (главы 5-7 Евангелия от Матфея) и притчу о Страшном суде, где Иисус Христос говорит, что жизнь наша будет оцениваться на основании того, как мы относились к своим ближним.
2. Не использовать Исповедь как просто формальное перечисление своих грехов. Любая Исповедь должна приносить свой драгоценный плод — ПОКАЯНИЕ. В этом и есть смысл самого Таинства Исповеди.
3. Говорить на Исповеди надо о своих собственных грехах, не пытаясь их приуменьшить или показать извинительными. Когда на Исповеди человек рассказывает о причиненных ему обидах, он оценивает и осуждает ближних, по сути, оправдывая себя. Это недопустимо.
4. Не выдумывать особого языка. Говоря о своих грехах, не стоит заботиться о том, как бы их «правильно» или «по церковному» назвать. Надо называть вещи своими именами, обычным языком. Вы исповедуетесь Богу, Который знает о ваших грехах даже больше, чем вы сами. Порой кающимся стыдно назвать священнику тот или иной грех, либо есть опасение, что священник, услышав грех, осудит вас. На самом деле священнику за годы служения приходится выслушивать очень много исповедей, и удивить его непросто. А кроме того, грехи все не оригинальны: они практически не изменились на протяжении тысячелетий. Будучи свидетелем искреннего покаяния в серьезных грехах, священник никогда не осудит, а обрадуется обращению человека от греха на путь праведности.
5. Говорить о серьезном, искренне раскаиваясь. Главное внимание должно быть уделено отношению к Богу и ближним. Причем под ближними, согласно Евангелию, понимаются не только люди, которые нам приятны, но все, встретившиеся нам на жизненном пути. И прежде всего - члены нашей семьи. Христианская жизнь для семейных людей начинается в семье и ею же проверяется. Здесь лучшее поле для воспитания в себе христианских качеств: любви, терпения, прощения, принятия.
6. Начать менять жизнь еще до Исповеди. Покаяние на греческом языке - μετάνοια звучит как «метанойя», буквально - «перемена ума». Недостаточно признать, что в жизни совершал такие-то и такие-то проступки. Покаяние должно быть переменой жизни: кающийся намерен не возвращаться к грехам и всеми силами стараться удержать себя от них. Такое покаяние начинается за какое-то время до Исповеди, и приход в храм к священнику уже «запечатлевает» происходящую в жизни перемену. Это крайне важно. Нужно оговорить, что когда мы говорим об изменении жизни и отказе от греха, то имеются в виду прежде всего грехи так называемые «смертные», по слову апостола Иоанна, то есть несовместимые с пребыванием в Церкви. Такими грехами христианская Церковь издревле считала отречение от веры, убийство и прелюбодеяние. К грехам такого рода можно отнести и крайнюю степень других человеческих страстей: злобу на ближнего, воровство, жестокость и прочее, что может быть прекращено однажды и навсегда усилием воли, сочетающимся с помощью Божией. Что же касается грехов мелких, так называемых «повседневных», то они во многом будут повторяться и после исповеди. К этому надо быть готовым и принимать это смиренно как прививку против духовного превозношения: совершенных среди людей нет, безгрешен только один Бог.
7. Быть в мире со всеми. «Прощайте, и прощены будете», - говорит Господь. - «Каким судом судите, таким будете судимы». И еще более сильно: «Если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой». Если мы просим у Бога прощения, то сами должны прежде простить обидчиков. Конечно, бывают ситуации, когда попросить прощения непосредственно у человека невозможно физически, либо это приведет к обострению и без того сложных отношений. Тогда важно, по крайней мере, просить со своей стороны и не иметь в сердце ничего против ближнего.
Крайне важно понимать слова и смысл молитв, произносимых священником в Чинопоследовании к Исповеди. Приведем их на русском языке:
Молитва первая. Боже, Спаситель наш, Ты, через пророка Твоего Нафана покаявшемуся в своих согрешениях Давиду прощение даровавший и покаянную молитву Манассии принявший! Сам и раба Твоего [или рабу Твою] (имя), кающегося [или кающуюся] в совершённых им [или ею] согрешениях, прими с обычным Твоим человеколюбием, не взирая на всё, им [или ей] соделанное, отпуская неправды и покрыв беззакония. Ибо Ты сказал, Господи: «Я совсем не хочу смерти грешника, но чтобы он обратился и был жив», и что до семижды семидесяти раз должно прощать грехи, потому что величие Твоё беспримерно и милость Твоя безмерна; если же Ты, Господи, будешь замечать беззакония, то, Господи, кто устоит? Ибо Ты – Бог кающихся, и Тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и всегда, и во веки веков. Аминь.
Молитва вторая. Господи Иисусе Христе, Сын Бога живого, Пастырь и Агнец, подъемлющий грех мiра, долг простивший двум должникам и грешнице даровавший отпущение грехов её! Сам, Владыка, ослабь, отпусти, прости грехи, беззакония, согрешения вольные и невольные, совершенные сознательно и по неведению, через преступление и ослушание этими рабами Твоими. И если они, как люди, в плоть облечённые и в мiре живущие, обольщены были диаволом в слове ли или в деле, сознательно или по неведению; или слово священника нарушили, или оказались под священническим отлучением, или под собственное отлучение подпали, или под клятву были подведены, Ты Сам, как Благой и Незлобивый Владыка, этих рабов Твоих словом разрешить благоволи, прощая им и их собственное отлучение, и клятву по великой Твоей милости. Так, Владыка, человеколюбивый Господи, услышь нас, молящихся Твоей благости об этих рабах Твоих, и презри, как многомилостивый, все согрешения их, избавь их от вечной муки. Ибо Ты сказал, Владыка: «Что бы вы ни связали на земле, будет связано на небесах, и что бы вы ни разрешили на земле, будет разрешено на небесах». Ибо Ты – один безгрешный, и Тебе славу воссылаем со Безначальным Твоим Отцом, и всесвятым и благим и животворящим Твоим Духом, ныне и всегда, и во веки веков. Аминь.
И самое главное — НАСТАВЛЕНИЕ: Вот, чадо, Христос здесь невидимо стоит, принимая Исповедь твою; не стыдись и не бойся, и ничего не скрой от меня, но, не уклоняясь, открой всё, что соделал ты, – и получишь прощение от Господа нашего Иисуса Христа. Вот и икона Его перед нами, я же только свидетель, чтобы засвидетельствовать перед Ним всё, что ты скажешь мне; если же что скроешь от меня, то впадёшь в двойной грех. Итак, будь внимателен, – ибо ты пришёл в лечебницу – чтобы не уйти тебе не исцелённым.
Перед тем, как идти в храм на Исповедь, надо дома почитать специальную молитву. Она поможет вам и укрепит вас.
Молитва перед Исповедью (Преподобного Симеона Нового Богослова): Боже и Господи всех! Всякаго дыхания и души имый власть, Един исцелити мя могий, услыши моление мя, окаяннаго, и гнездящагося во мне змия наитием Всесвятаго и Животворящаго Духа умертвив потреби: и мене нища и нага всякия добродетели суща, к ногам святаго моего отца (духовнаго) со слезами припасти сподоби, и святую его душу к милосердию, еже миловати мя, привлецы. И даждь, Господи, в сердце моем смирение и помыслы благи, подобающия грешнику, согласившемуся Тебе каятися, и да не вконец оставиши душу едину, сочетавшуюся Тебе и исповедавшую Тя, и вместо всего мира избравшую и предпочетшую Тя: веси бо, Господи, яко хощу спастися, аще и лукавый мой обычай препятствием бывает: но возможна Тебе, Владыко, суть вся, елика невозможно суть от человека. Аминь.